Названия я так и не придумал, так что принимаю предложения
Шрифт:
– ---------------
Алекс очнулся. Он никогда не видел снов. Для него сон был, как включиться выключить. Все, что он мог видеть это голая, бетонная стена в каком-то полумраке. Стенка казалась, была мокрой или в чем-то запачканной. Алекс ощущал некоторый озноб. И тихие, но отчетливые звуки крошечного шороха на фоне отдаленно капающей воды. У него создавалось впечатление, что он в канализации полной крыс.
Еще какое-то время Алекс лежал. Мысли уносили его к чему-то хорошему из прошлого. Потом кидали куда-то далеко в будущее. Он уносился к своей старшей дочке, или к маленькой Эмили. Алекс ни чувствовал страха. Он твердо знал, почему он еще жив.
– ---------------
– Какой Светлый город Хенк. Ты не находишь?- он осматривался вокруг, описывая свои ощущения. Хенк по обыкновению молчал и думал.- Знаешь когда-нибудь... не скоро. Может быть когда выйду на пенсию.- Он делал незначительные паузы, будто прикидывая сваи шансы.- Ну вообщем , когда выйду на пенсию, или когда появиться другая возможность, я попрощаюсь со всеми и уеду вот в такой вот точно город. Знаешь почему?- только после этого вопроса он посмотрел на Хенка.
– Почему?- под взглядом напарника он понял, что сейчас пора что-то сказать.
– Потому, что это тот город, где нет тех страхов, которые мы с тобой видим каждый день. Нет людской злобы. Люди ни похищают, ни убивают и ни насилуют маленьких детей. Тут все друг другу улыбаются. Тут все друг о друге все знают. Ты ведь видел, что шериф даже оружия ни носит. Когда-нибудь я перевезу всю семью в такой городишко Хенк.- Он на секунду приостановился, разглядывая чистые красивые, зеленые лужайки перед домами.- А ты? Не хочешь с нами?- кажется, он знал ответ на свой вопрос.
– Это не для меня. Ты читал, мой психологический потрет?
– я не людимый, социопат. Мне больше подходит, провести остаток дней на последнем этаже роскошного пентхауса.- странно, но люди, ни верят таким словам. Наверное, каждый знает, что человеку нужны люди, чтобы жить. Как нужны еда или вода. Да и сам, автор таких речей, всегда вкладывает некоторый сарказм в такие речи.
– Слушай, не стал бы тебе надоедать, но за что ты, ни любишь людей?- они продолжали обходить город.
– Знаешь, Эд, посмотри вокруг. Как чисто. ТЫ не находишь? Светлые дома, улицы, дороги. Улыбающиеся люди. Просто идеальный город. Тут прожить жизнь куда лучше, чем состариться рядом с убийцами наркоманами и психопатами, так ведь? В больших, оживленных городых насилие не редкость.- Некоторая задумчивость выдавала его грусть.- Только эти люди такие же, как все остальные люди, такие же, как те убийцы наркоманы и психопаты, такие же, как ты и я. Но по ним этого ни видно, они это скрывают, они об этом молчат. Те, кто молчат опасней, от них неизвестно чего ожидать. Городские убийцы хотя бы ни врут.- В его словах мелькало что-то зловещее, что-то чего Эд никогда бы ни смог понять, если бы жизнь иногда ни брала нас в свои руки.
– ТЫ считаешь нас такими же, как убийцы и похитители, которых мы ловим?- Эд был несколько возмущен.
– А ты думаешь, почему нам за это платят? потому что мы их понимаем, потому что мы мало чем от них отличаемся. Просто мы реализуем свои нездоровые желания, так как выгодно обществу поэтому нас не наказывают. А внутри мы все одинаковые пещерные люди.- Эд был праздным человеком. Он любил поговорить, любил хороший разговор. Этот разговор, явно нельзя было отнести к тому, которые нравились Эду, да и напрягать напарника он совсем не любил. Разгоовов себя исчерпал и дальнейшую прогулку они продолжили в молчаливом созерцании.
– ---------------
Алекс снова очнулся. Он уже привык включаться и выключаться неожиданно. Он уже быстрее приходил в себя. В этот раз, кроме привычных холодных стен и звука капающей воды, Алекс видел огромный винт, который держался на двух изогнутых
Так он пролежал довольно долго, глядя на эту конструкцию и думая о своем месте в ней. Когда мы предчувствуем, что с нами случиться, что-то не хорошее мы начинаем волноваться, и надеемся на лучшее. У Алекса тоже пронеслась такая идея. Ни то чтобы он от нее отказался, просто, врятли все это сделали только, чтобы он поглядел на это и забыл. Он пролежал достаточно, чтобы понять, что когда винт начнут крутить, винт раздавит ему голени... медленно. Но он уже не думал об этом, это больше его не беспокоило. Единственное, что сейчас по-настоящему занимало его, это посмотреть на своего мучителя… наконец-то увидить его лицо.
Через какое-то время появился человек. Человек был одет в темный балахон. Такие носят монахи, только их балахоны коричневого цвета, а этот был черный. Очень длинный капюшон скрывал лицо, а руки почему-то были в кожаных перчатках. Человек какой-то время, совершал какие-то манипуляции у Алекса за спиной, так что распятая жертва не могла его видеть. Потом подошел к установке и, прибывая в полнейшем спокойствие, ни говоря, ни слова, начал поворачивать винт. Алекс ни смирился с происходящим, но помощи просить у человека в капюшоне ни стал. После первого поворота винта появилось легкое чувство неудобства от давления пластины на голени. Похоже на то ощущение, когда жмет обувь, подобранная на размер меньше. Человек в черном балахоне продолжал крутить. Видимо в винте имелись какие-то гидравлические усилители, так как человеку в черном балахоне не приходилось прилогать боьлших усилий для очередного поворота винта. Он крутил практически одной рукой, а выглядел пресс весьма увесистым.
И хотя видимых усилий он не прилагал, крутил он очень медленно и даже постепенно замедлял движение руки. Когда металл начал сжимать мышцы, создавалось впечатление, что его руке приходиться бороться с невидимой силой, сопротивляющейся движению винта. Пресс медленно сдавливал мышцы, опускаясь, все ниже. Мышцы, начали постепенно поддаватся прессу, и терять форму. Винт вращался, когда икры совершенно расплющились о стол пресс начал сдавливать кости. Кости были куда менее эластичными, поэтому сопратевлялись, намного меньше. Продержавшись, некоторое время они треснули. Пресс продолжал свое движение к столу, как экскаватор, сметая все на своем пути. Дойдя до стола пресс, раздробил уже сломанные кости и сплюснул их с мышцами. Весь процесс занял чуть более получаса. Алекс весь вспотел, он ни издавал громких криков, а все больше стонал. Он вспоминал сваю жену. Своих дочерей. Он знал, что его ждет его дочурка, которая еще совсем маленькая. Он не собирался здесь умирать.
– ---------------
Мэр пробудился встревоженный. Он уже успел привыкнуть просыпаться встревоженным и незащищенным. Ему не нравилось засыпать и просыпаться вблизи человека с недобрыми намерениями, который с ним не идет на контакт и неизвестно чего от него ожидать. Он видел перед собой уже другую картину. Он сидел на каком-то кресле. Слева от него стояла жаровня. Примерно, на таких готовят мясо. С небольшим огнем и двумя греющимися арматурами, напоминающими кочерги. Александру не нравилась эта картина, он осознал, что его будут пытать. Это зародило в нем надежду, ведь если собираются пытать, значит, хотят что-то узнать, если хотят что-то узнать, значит, собираются разговаривать. Мэр прекрасно умел управлять людьми, и беседы были его сильной стороной.