Названия я так и не придумал, так что принимаю предложения
Шрифт:
– Ведите его к машине, я сам здесь закончу.
Они ушли. Я подошел к мальчику. Он жив, но голова основательна пробита. Девочка в порядке. Лютый ни любит действовать в спешке, и, видимо, ни успел начать. Мужчина кажется, немного в шоке и хочет чтобы просто все было хорошо… Я подошел к нему и осведомился.
– Вы сможете дойти домой?
– Да...- Боже мой, какойу него отвратительный кавказкий акцент.
– Хорошо.- Мне почему-то стало очень спокойно внутри. Что-то внутри меня, бушевавшее все эти годы и недовавшее мне покоя, уснуло. Девочка смотрит на меня. Она даже ни понимает, что произошло. У нее еще нет национальности. Она просто ребенок. Я ей улыбаюсь и протягиваю карточку.
– Запомни пин код 3942. Запомнила?
– Да, запомнила.
– Вот и славно,- Я продолжаю улыбаться и ухожу.
– Привет брат.
– Здорова. Ты думаешь, мы это так оставим? Ты наши деньги украл. Ты же все дело запорол. Мы же тебе, как брату верили. А ты нас предал.- Пауза...- Оглядывайся теперь по-чаще.- Он хочет услышать, как я начну оправдываться, или объяснять. Как я пожелею о том, что сделал. Что бросил все то, что нам говорили так важно. Но я только улыбаюсь. В трубку молят только слабые... а я теперь, ни такой.
Мы проживаем целые жизни. Мы строим города и постигаем самые страшные тайны природы. Мы смотрим на мир, как на что-то незначительное. Видим его сверху вниз. Мы смотрим на него через призму самих себя. Но глядя на своих богов в зеркало, что мы видим? Мы стараемся узнать о них, как можно больше. Познаем самих себя.
Иногда вдруг люди понимают, что на что-то способны, но вопрос на что именно не дает спокойно жить. В попытках узнать, на что способен человек люди рискуют собой, иногда покоряя доселе неведомые пределы. Людям генетически необходим вызов, соперничество. Они жаждет узнать каковы их возможности в этом мире.
Мы решаем жизни людей, животных, иногда истребляем даже целые виды. Мы разрушаем города и осушаем реки. Раздвигаем границы своих возможностей. Постигаем все новые способы уничтожения. Мы разжигаем мировые войны. Мировые войны, какое символичное название.
Война начинается для каждого в душе. Начинается с неудовлетворенностью от мелкого хулиганства и желания испытать себя в чем-то по-настоящему серьезном, как первая охота для молодого война племени.
Только те, кто побывали на войне, понимают все ее абсурдность и ненужность. На память приходит картина, как контуженый солдат, стреляет трясущейся рукой из пистолета по едущему на него танку - это отражает суть войны. Дело ни в том, что танк, созданный для разрушения, переезжая и давя все живое на своем пути, символизирует войну, а молодой солдат, мужчина в самом расцвете сил, возможно будущий муж, отец, возможно будущий спаситель чей-то жизни, кормилец умирающего от голода, возможно великий писатель или поэт, способный трогать или дарить людям улыбку, ни потому что он символизирует человека. Все на войне бывают танком с пустым бронированным взглядом или человеком, на которого идет этот танк с болью в маленькой красной ниточке в глазах. Картина отражает войну в том, что бесполезно стрелять в танк. Не нужно строить танки. Они бесполезны...
Странно, что людям необходимо побывать на войне, чтобы научиться ценить мир.
Понимание и Одиночество.
Если ты достоин себя, ты достоин кого угодно.
– ...Тут у нас значит прихожая, направо жилая комната, а дальше по коридору кухня. Давайте пройдем по коридору, а если появятся вопросы, вы спрашивайте не стесняйтесь. Обувь снимите, а то видите, как в прихожей чистенько. Пальто можно повесить на вешалку.- Объясняла толстенькая женщина лет сорока пяти, водя клиентку по своей однокомнатной квартире, которая ей досталась от родителей мужа, и которую она уже много лет довольно удачно сдавала. Расположение квартиры было довольно удачным, относительно метро. В квартире было все, то за что можно было взять дополнительно лишнюю тысячу в месяц: стиральная машинка, мебель, кое-какой ремонт.- Это у нас жилая комната.- Изъяснялась женщина так, словно она работала где-нибудь на базаре. Ее речь была построена не от собеседника, а шла сама по себе. Она говорила громко, и казалось с каким-то воображаемым собеседником.- Вот диванчик, на нем можно спать, тут у нас шкаф. В шкафу вещи остались от прошлого жильца. Если вам что-то приглянется, забирайте не стесняйтесь.
– А он за ними вернется? Почему он их оставил?- Настенька решила спросить хоть что-то, что
– Не вернется. Он повесился, жилец этот.- Женщина усмехнулась. Можно было подумать, что она говорила не про человека, а о умершем домашнем животном.- Вот кухня. Плита старая и конфорки всего две, но работает отлично, проблем с ней быть не должно. Холодильник того же периода. Тоже в порядке, хоть и выглядит не очень. Вы не бойтесь, раньше сами, наверное, знаете, делать умели, не то, что сейчас. Черт знает что готовы пихнуть, лишь бы денег заработать. Этот вон, прошлый то жилец, такой же был прохиндей. Все плакался, что денег не хватает и заплатит патом, а потом взял да и помер. Так и не заплатил. Что за люди, мельчает Россия. Ну что вы все посмотрели? Брать будете.
– Да пожалуй. А мы договор заключать будем или так?- Настенька побаивалась договоров, но и без крыши над головой остаться не хотела.
– А это как вам удобней. Можем договор так оно надежней, а можем и на слово друг другу поверить. Если платить будете исправно, то проблем не будет, об этом вы не волнуйтесь.- Настенька задумалась. Ей хотелось поскорей избавиться от торгашной женщины, поэтому она отдала ей деньги и постаралась поскорей выпроводить. Одной ей было, как-то комфортней.
Вещей у Наси было не много. К вечеру она полностью обустроилась. Заняться было особенно нечем, и, вспомнив, что завтра надо идти на работу, она решила лечь спать пораньше. Но сразу уснуть не удалось. В такую рань спать не хотелось, в голову лезли всякие мысли. Она думала о том, что завтра надеть, и что продавец из супермаркета, как то странно на нее смотрит. Он, конечно, был симпатичный, но знакомиться с мужчиной работающим продавцом в ближайшем магазине, было для Насеньки как-то странно. Событий было не особенно много, думать было не о чем, поэтому больше всего Нася думала о таинственно прошлом жильце ее новой квартиры.
Она спала на полтора спальном, раздвижном диване самоубийцы. Ей было жутко и в тоже время очень удобно, на чуть продавленном диване. Она представляла, о чем он мог думать лежа и засыпая на этом самом диване. Мог ли он спать, и что заставило его так безвременно уйти из жизни.
Как это бывает у любой женщины, самой веской причиной для Насти была любовь. Она представляла, как он яростно и трагично любил. И как она не смогла ответить ему взаимностью, от чего он покончил с собой. ЕЙ было его жалко. Настя жалела созданный собой образ. Если бы он был сейчас жив, то она непременно приласкала бы его по сестренски, успокоила и сказала, что все хорошо и ему не, зачем себя убивать. А потом, наверное, влюбилась бы в него, и они жили долго и счастливо. Каждый день был бы для них морем счастья и романтики. Жили бы они долго и счастливо, воспитали кучу детей, умерли в один день, и он никогда бы больше не думал о самоубийстве, а только благодарил судьбу и обстоятельства, что они свели его с Настей.
Утро Настя проснулась с приподнятым настроением. Пережитую ночь в новой квартире, можно было считать маленьким подвигом и записать в раздел жизненных достижений. К тому же времени до работы было еще два часа, а собиралась Наська всего за час, поэтому, сегодня утром можно было делать все, не торопясь, смакуя лишнее время. И все потому, что раньше ей требовался еще час на дорогу, а после переезда на новую квартиру она добиралась всего за каких-то десять минут. Ради сэкономленных пятидесяти минут каждый день, можно было, и потерпеть неприятное общение с торговкой приходящей за квартплатой раз в месяц.
Настя вышла за полчаса до работы. Собралась она быстро, и сидеть дома было ужасно утомительно. С другой стороны прогулка, неторопливой походкой, чуть пританцовывая, была очень даже соблазнительна. Она шла ни спеша, изучая новый маршрут. Люди всегда оглядываются по сторонам, только, когда ни знают куда идут, из-за этого получается, что, сколько бы раз мы не прошли по одному и тому же маршруту, мы все равно видим его только дважды.
Люди несколько удивленно косились в сторону улыбающейся пританцовывающей Насти. Ей было все равно, она уже успела привыкнуть, что на нее бросают осуждающие взгляды. Пусть они ей завидуют, сколько им влезет. Мелочные люди, думала она о глазеющих.