Названые братья. Степная Луна Белоголовых
Шрифт:
За преследователями было преимущество в количестве, которое они запросто могли бы использовать, если б сработал их план с засадой на дороге.
А вот здесь, в степном бездорожье, то, что их множество, не имело никакого значения. Слишком неповротливы они были, слишком растеряны внезапностью атаки.
А братья пользовались этой растерянностью и неповоротливостью вовсю! Некоторых из всадников они просто за ноги стащили с лошадей и оставили на земле, на растерзание крутившемуся тут же Воронку.
Он, надо сказать, тоже не задерживался
И буквально через несколько минут непонятной, кровавой резни, уже все было кончено.
Братья, больше не скрываясь, бродили между валяющимися на земле всадниками, лениво и методично дорезая тех, кто еще оставался жив.
А Воронок пришел к Ирри для проверки и сунул ей в живот окровавленную здоровенную морду.
Ирри села в траве и растерянно погладила волка по пушистым чутким ушам.
И только теперь поняла, что все это время, похоже, не дышала даже…
Перед глазами кружились звезды, воздуха не хватало, руки дрожали, в целом, Ирри чувствовала себя так, словно это она сейчас дралась с превосходящими силами противника, а не братья.
— Луна, ты как? — голос Раста заставил ее вздрогнуть, оторваться от методичного успокаивающего поглаживания лобастой башки умиленно прикрывшего глаза Воронка, вскинуть взгляд на степняка.
Он опустился перед ней на колени, огромный, напряженный, и Ирри, словно в трансе, провела пальцами по голой груди, перетянутой кожаными ремнями. Кое-где на смуглой коже оставались красные капли чужой крови. Да и сам степняк выглядел диковато, кровожадно. Он отследил движение пальчика Ирри по своей груди, глухо зарычал и, перегнувшись через волка и уперев кулак в землю рядом с бедром Ирри, второй рукой обхватил ее за затылок и жадно прижался к губам. Ирри подалась к нему, раскрывая рот и позволяя целовать себя, грубо, жестко даже, прикусывая нижнюю губу чуть ли не до крови, так по-животному, так безумно, словно Раст с ума сошел в одно мгновение.
Ирри было больно, во рту чувствовался металлический привкус, а голову, в противовес этому безусловному насилию, дурманило так, что становилось страшно: на каком она свете? На том? На этом?
Ирри, не выдержав напора, застонала глухо в губы Раста, и он, сходя с ума окончательно, потянул ее за плечи к себе, заставляя тоже привстать…
Воронок, обиженно скуля, откатился в сторону, расстроенный тем, что Ирри перестала уделять ему внимание, но буквально через мгновение что-то его заинтересовало там, на поле боя, превратившегося в резню, и волк побежал в ту сторону.
А Ирри с Растом этого даже и не заметили.
Раст держал ее теперь уже двумя руками, неистово сжимал, трогал везде, где мог достать, прямо через одежду, словно пытался удостовериться, что все на месте, что с ней все в порядке. А Ирри, позволяя ему все, просто растворилась в этом грубом, жестком поцелуе, который ей почему-то так сильно нравился.
А через пару мгновений жадных, скользящих по ее телу ладоней и жаркого рычания, возбужденных боем зверей
Он, ревниво сопя, развернул Ирри к себе за подбородок и тоже вжался в измученные влажные губы горячим поцелуем. Раст воспользовался этим, чтоб уделить внимание груди и шее любовницы, и от каждого, теперь уже двойного, слаженного прикосновения Ирри пробивало неудержимой чувственной дрожью.
Братья умели сделать так, чтоб она забыла полностью о том, что творилось буквально в паре метров от нее совсем недавно, о том, что здесь — явно неподходящее место и время тоже, о прошлом и о будущем… Это было так неправильно: забывать, кто она такая и кто они… Но так волшебно…
Неизвестно, чем бы все завершилось, верней, очень даже известно, потому что братья потеряли совсем головы, и Ирри, одурманенная их ласками, поцелуями, шепотом и звериными, острыми запахами тел, тоже ничего не соображала, но вмешалась судьба в лице, верней, морды Воронка.
Он, вернувшись после инспекции поля боя и застав возмутительную картину, сначала порычал грозно рядом, но, осознав, что его вообще не замечают, просто ввинтился между тесно сплетенными телами любовников и просунул свою здоровенную окровавленную морду выше, в лицу Раста.
И улыбнулся ему. Как умел.
Раст, замерев на мгновение и тяжело дыша, поизучал появившуюся вместо милого лица Ирри оскаленную морду Воронка, выругался на своем гортанном языке и с сожалением подался назад.
А Воронок, развернувшись через плечо Ирри, повторил свой трюк с улыбкой специально для Янга.
Тот тоже выругался, провел напоследок по затылку Ирри пальцами, с сожалением расставаясь со своим сокровищем, откинулся на задницу а затем и вовсе лег на спину, глядя в высокое серое небо.
Ирри опять села, вытирая мокрые губы и успокаивая бешено бьющееся сердце. Воронок, довольный своей победой, занял привычное место у нее на коленях и блаженно прикрыл глаза.
А Раст, изучив эту картину, внезапно рассмеялся.
— Да, — сказал он, — надо что-то с этим волком делать, а, брат?
— Надо… — Янг лениво оторвал травинку и сунул ее рот, по-прежнему пялясь в небо и, судя по всему, приходя в себя после боя и неудовлетворенного желания, — места для ночлега выбирать правильные… Чтоб эту скотину подальше держать… А то, если так дальше пойдет, то отвалится все от боли…
— Нам еще три ночи ехать…
— Теперь быстрее поедем, вон, лошадей сколько… И по тракту теперь можно… Сильно сомневаюсь, что есть еще один отряд…
Со стороны поля боя раздался полный боли крик.
Ирри вскинулась, прислушиваясь, потом перевела непонимающий взгляд на Раста и тот, поморщившись, спросил у Янга, вообще не обратившего внимания на крик:
— Плохо связал его, что ли?
— Нет… Наоборот, хорошо…
— А кто там? — спросила Ирри.
— А твой приятель белобрысый… Сам рукводил, надо же…