Называй меня Богом
Шрифт:
Стоит ли удивляться, что я пресытился и этим? Или я обманываю себя, и то, что звало и пело раньше, усилило свой зов? Так или иначе, мне предстояло это узнать совсем скоро.
Часть 2.
Девочка.
***
Когда с неба падали Боги,
Орошая истоки земли;
Когда
Из сил последних несли;
Когда за убитую правду
Не сражались уже до конца;
За обиду, за гнев были рады,
Не жалея пустого свинца.
Мир вокруг, когда преклонялся
За убитую волю войной;
Когда смертными Хаос питался,
Против всех – алой стеной.
Заглянув в проклятые воды,
Жизнь меняла свое лицо,
Когда с неба падали Боги,
Проклиная своих отцов.
Война всегда уносит множество жизней. Война Богов – не только смертные.
Я не знала этого наверняка, ибо была не в меру молодым свидетелем последней – мне было лишь несколько недель отроду. Но говорят, Эра тогда была объята бойней, боги сражались от скуки, с легкой руки круша свое детище.
Почему именно этот мир, из пяти выживших ранее, был выбран полем боя, не знает никто. За исключением Старших Богов, быть может. Схватки на глазах у народа делали их не только свидетелями, но и соучастниками, ибо жажда крови, как зараза, пожирала все живое в душе и сердце, порождая ярость и гнев, направленный вовне. И если бы у этого геноцида была хоть какая-то возможность просочиться в другие миры – то те тоже потерпели бы крах в противостоянии, и были бы сокрушены Войной Богов.
Мир процветания и знания, магии и механики - он был практически утерян, практически сожжен. Именно в это нелегкое время меня и угораздило родиться. Я была особенной, теперь я это знаю. Удивительной, наводящей страх из-за своей двойственности. Ребенком, чья красота и одаренность даже в первые дни жизни восхищала, и пугала.
Меня боялись настолько сильно, что приговорили к смерти, ссылаясь на благие намерения.
Мать отправилась к праотцам, пытаясь спасти мою жизнь. Язычники решили, что моя кровь, пролитая на алтарь, сможет утихомирить разъяренных Богов. Глупцы, они погибли в обломках былой Эры из-за своих пустых заблуждений.
А я выжила. Не смотря ни на что, маленькая девочка, предназначенная в жертвы, смогла спастись.
Меня
Но до поры становления ею, я была всего лишь ребенком, нуждающимся в любви и ласке. И я была окружена ею в стенах моего нового дома, Белого Храма Эротикона. Послушницы стали мне сестрами, а Жрица – приемной матерью. И я не знала детства полного потерь и сожалений. Я росла в полной гармонии со всеми своими потребностями.
Хотя росла – это можно было сказать поверхностно. Храм, являясь великой неиссякаемой энергетической силой, животворной, питал ею миры, центром которых был, и действовал на своих женщин таким образом, что они не старели, не болели и не умирали, замирая в своем расцвете. А я... каким-то образом я росла, но очень медленно, словно преодолевая какие-то барьеры. Загадка для всех.
Но что мне было с того? Познавать мир таким, какой он был, позволяя себе оставаться ребенком – это ли не счастье? Я могла с уверенностью сказать, что у меня было чудесное детство. Я не стремилась быть взрослой, не стремилась уйти из Храма, да меня и не выпустили бы. Эти стены на всех действовали по-разному, но в одном оставался непоколебим – более двух недель за его стенами для любой из жительниц Храма было губительным. Если женщина служила Эротикону – это становилось вечным ее стремлением, но и бременем.
В конечном итоге матушка выяснила, что я, не являясь избранной Храмом, смогу жить вдали от него в свое удовольствие. Но это случилось, не раньше, чем мне стали сниться сны. Они были разными, были о будущем, но я лишь могла чувствовать их. Я знала, что мне нельзя в миры. Просто знала. Теперь уже не страх перед смертью оставлял меня внутри, а страх перед жизнью.
Продолжая радоваться тому, что имела, я впитывала все что видела и слышала, делала выводы. Меня не заставляли принимать скорых решений. Я знала миры, хотя не бывала в них. Читала о мирах священного круга: о Земле и ее утраченной памяти, о Шезгарте с его неимоверной жестокостью, о Корр-У и его великих реликвиях, о Неффастусе, его нестабильности и идеальности, и о восставшей из пепла разумной Эре. Я видела богов своими глазами, когда они приветствовали мою матушку, и видела их свиту – прекрасных чувственных Мистерий.
Мужчин среди проживающих постоянно не было, Храму было это не угодно, но я видела их достаточно часто, если судить относительно, и знала их применение. Я воспитывалась в священной вере в то, что величие женщины дарует мирам жизнь, а мужчина лишь способ, незаменимый спутник величия.
Я знала, и мое величие придет. И словно Храм для миров, мой спутник будет даром моей новой жизни.
Глава 2.
Часть 1.
Возвратиться и встретить.
Небо Неффастуса играло всеми цветами радуги, разбавляя свои оттенки красками, которые никогда не видел человеческий глаз. Яркие полосы расчерчивали пространство от горизонта вверх, разбегаясь вокруг цветастыми завихрениями, как на картинах Ван Гога. Он был тут, этот шельмец, хотя и принимал свои путешествия за видения. Странный, а такие люди всегда привлекали нас, жителей бесконечности.