НЧЧК. Командировка
Шрифт:
– Что же мне, пытать его, что ли? – в сердцах пробормотала я. – Молчит, как пиндостанский орк на допросе. А я, сударыня, угадывать не собираюсь. Равно как и гадать. И мысли читать не намерена! Все эти уловки, ужимки, зелья… бесчестно и трусливо. Мне нужно знать – знать от него самого. Чистосердечное признание, если угодно. Впрочем, – я вдруг опомнилась, осознав, что вот так запросто взяла и выложила этой старой ведьме если не всю подноготную, то немалую часть ее, – это все к делу не относится. Совершенно. Так, о чем мы… – И рассеянно потерла лоб, силясь вернуться к теме беседы.
– О
– Недосуг нам улыбаться, – хмуро заметила я. – Вот найдем эти морготовы Вилы и колдуна-гада повяжем, тогда и разберемся. Он у меня землю жрать будет! Да! А ведь вы, Эфа Горыниевна, знаете, кто он такой, наш злодей-чародей.
– А будешь хмуриться, морщинка меж бровями заведется. Сердиткой называется. И сердитым я ничё не говорю, точь-в-точь наш синеглазенький. Сижу вот, в окошко гляжу. На болота. Там много чего интересного происходит. Ночью. Я никогда ничего не говорю, милая, потому что ежли ты умный, то и так все уразумеешь, а ежли дурак, то кто тебе злобный лекарь? – И коварно подмигнула мне зеленым глазом.
Вот здорово! Ловко она это все свела на «сердечные дела», ловко. Ну что ж, опыт есть опыт. Впрочем, преступника она если и покрывает, то не по дружбе. Может быть, запугал? Хотя чем можно запугать эту ведьму?
– Понятненько, – протянула я, криво улыбаясь. – Ну молчите, Эфа Горыниевна, молчите, Намо вам судия.
– Не-а, лапушка, – хихикнула Эфа. – Нам тока перед Самим ответ держать.
Очень смешно. Обхохочешься.
– Ну это уж ваше дело. – Я дернула плечом. – А у нас убийца. Так. Все ясно с вами. Не беспокойтесь за вашу Катерину: с мэром мы разберемся.
– Тоже дело. Но синеглазого убереги. Он тебе ишшо пригодится, – расхохоталась гоблинша, показав острые белоснежные зубы.
Тьфу! Ведьма!
От гоблинши Нолвэндэ Анарилотиони вышла в состоянии странной растерянности.
– Ну и дела. Она ж Самого знала.
– Самого – это кого? – осведомился Эринрандир.
– Феанора! Куруфинвэ Феанара! Самого, лично. О!
Меноваззин хмыкнул с сочувствием. Должно быть, жизнь у Эфы выдалась тяжелая и долгая. Эрин тоже восторга от услышанного не испытывал. И вовсе не по причине исторических параллелей, а из банального опасения за тонкую душевную организацию мыслечтицы. Не ровен час, узнает о национальном кумире те вещи, о которых предпочитают не упоминать в официальных учебниках истории.
Оно, знаете ли, спокойнее о подноготной великих личностей не ведать. Никто не идеален, никто не безупречен. А уж с очевидцами легендарных событий так и вообще знаться себе дороже.
Возьмем хотя бы знаменитого иномирянина Толкиена Джона Р. Р. Если бы он написал всю правду… Но доблестные сотрудники НЧЧК в штатском вовремя обеспокоились и очень доходчиво объяснили ушлому профессору, где он неправ, как левое… ухо Железного Маэдроса. А кому интересны эмоциональные подробности, то милости просим в Имперскую Национальную галерею, Даэронов зал, полотно «Ходоки в гостях у Толкиена» (номер по каталогу 257 314). Как говорится, без комментариев.
Оставив
Эфа Горыниевна слушала молча, лениво листая свою жуткую книженцию, пока не отыскала нужную страничку. Древнего алфавита сарати, придуманного еще Румилом, Эринрандир не знал, но вдруг поймал себя на мысли, что прекрасно понимает смысл написанного.
Заголовок гласил: «Отворот от Любви. Инструкция». И дальше шло полное описание технологии изготовления зелья (честное слово, лучше не знать, из чего оно делается), показания к его применению (Неразделенная Любовь), способы применения (внутрь, перорально), дозы (5 мл однократно) и побочные эффекты (от поноса до коллапса). Но самое интересное содержал в себе пункт «Противопоказания» – Любовь Взаимная.
Тут было над чем призадуматься. И Эрин призадумался.
– Так тоже бывает, красавчик, – молвила Эфа. – Редко, но бывает. Только ты руками не держи, не удержишь. Ты любовью держи и… Свободой.
– А так можно? – тихо спросил эльф.
– Нужно, – ухмыльнулась ведьма.
Вот и понимай как хочешь.
Отойдя на некоторое расстояние от домика Эфы Горыниевны, энчечекисты услышали, благо никто на остроту слуха не жаловался, зычный голос гоблинши, ничем не напоминающий недавнее старческое дребезжание:
– Кассия, милочка! Перенесем мой педикюр на следующую среду! Да! На семь часов… как обычно… Чмоки-чмоки, лапушка!
– Эрин, – вдруг сказал Меноваззин, – чего-нибудь выпить у тебя будет? «Черная чайка» с тобой?
Капитан только руками развел. Мол, нету ничего.
– Жаль. За знакомство с Праматерью Всех Гоблинов стоит выпить.
А Эрин подумал: «Интересно, а товарищ Шрак знает?» И пришел к выводу, что знает. Чтобы Шрак и оставался в неведении?
– Мэр точно замешан, – сказала Нолвэндэ. – Если не в убийствах, то в истории с вилами.
– А ему-то они зачем? – удивился дроу.
Мыслечтица несколько смущенно хмыкнула, но ответила:
– Судя по словам Эфы, у него проблемы с… мужской силой. Видимо, рассчитывает на волшебство артефакта.
Меноваззин похабно расхохотался:
– Ну да, ну да. Если привязать покрепче, то очень помогает, очень.
Эрин ответил коротким смешком, но вовсе не из скромности, а потому что вдруг вспомнил свой разговор с мэром. И остановился как вкопанный.
– Едреные пассатижи! А ведь не зря он мне показывал эту статью из «Тиф-ИНФО».
Капитан поведал коллегам о визите газетчиков и о статье в скандальном таблоиде про сексуально-эротические свойства колдубинских вил.
– Давайте повяжем и расколем этого похотливого урода?! – азартно предложила Нолвэндэ, глядя на мужчин с подкупающей надеждой во взоре. – А?! Ну давайте! За приставания к девушкам этого старого осьминога надо бы подвесить за ноги и выпотрошить.
Кровожадная энчечекистка рвалась в бой за девичью честь, и в чем-то Эрин ее понимал. Допустить, чтобы какой-то отвратительный гад и дальше портил кровь славной девочке Кате, просто нельзя.