(не) беги от меня, малышка
Шрифт:
И черт, она кончает раньше меня!
А я – следом, уже просто не умея сдерживаться, глядя на нее!
Красную, растрепанную, с распухшими губами.
Красивую до безумия.
Мою.
Наклоняюсь, поднимаю
Малышка прижимается грудью, животиком, который практически не заметен под свободным платьем в греческом стиле.
Она сейчас настолько сексуальна, что я не хочу ее выпускать из этой комнаты.
Я, чертов собственник, не хочу, чтоб на нее кто-то еще смотрел!
Но приходится.
– Мама! Папа!
Сын стучит в дверь, деликатный. Он уже в том возрасте, когда смотреть на целующихся родителей неловко.
– Ну где вы там? Мам, все в порядке? Тебе не плохо?
Волнуется наш маленький защитник.
– Нет, Данчик, – успокаивает Лада, – у меня молния на платье заела, папа поправляет. Сейчас выйдем.
– Ну давайте, а то там бабушка уже волнуется, сама хотела прийти…
Голос Богдана удаляется, а Лада смотрит на меня, испуганно прижав ладонь к губам.
Она до сих пор немного стесняется моей мамы.
Я успокаивающе целую опять, поправляю корсаж платья.
– Давай, припудрись и пойдем. Губы не крась.
– Да, да…
Она торопливо
Удивительно, как в ней это все сочетается?
Наверно, никогда не устану наблюдать за ней.
– Давай, малышка, пошли.
Открываю дверь и предлагаю ей свой локоть.
Она идет, доверчиво цепляется за меня пальчиками.
А потом тормозит, уже у лестницы.
Нам надо вниз, церемония проходит в родительском доме, народу полно, все нас ждут.
Но Лада смотрит на меня:
– Петя… Я… У нас так все хорошо, я боюсь, что…
– Малышка, – я теряю всякое терпение, подхватываю ее на руки и аккуратно сношу вниз.
Она ахает, дышит взволнованно, глаза блестят, губки припухшие дрожат.
– Я просто переживаю… Понимаешь… Я же не хотела, я же не…
– Я хотел, – обрываю ее, – и хочу.
– Правда?
– Больше всего на свете.
Наше появление встречают всеобщим вздохом облегчения и подбадривающими криками.
Лада неуверенно шевелится, пытаясь сползти с моих рук, но я не пускаю. Так и доношу до стола регистратора на руках.
А то кто ее знает, сумасшедшую малышку мою?
Сбежит еще опять.
Конец.