(не) беги от меня, малышка
Шрифт:
– Хорошо. Спокойной ночи.
Быстро поднимаюсь наверх, захожу сначала к сыну.
К сыну.
Так это странно звучит, так непривычно.
Богдан спит на спине, раскинув руки в разные стороны. Я тоже так часто сплю. У нас вообще столько общего, что даже страшно становится. От того, что я мог бы этого никогда не узнать.
Вся наша жизнь состоит из случайностей.
Надо бы к этому привыкнуть уже.
Случайно я десять лет назад вытащил маленькую девушку
Случайно стал с ней близок.
Случайно начала она работать у нас в компании.
И в командировку тоже приехала случайно.
Все случайно.
И из этого складывается неповторимый, нерушимый узор.
Я глажу сына по волосам.
Так похож на меня.
Даже хмурится сейчас, как я…
В глазах опять все плывет, но я сдерживаюсь.
Тихо закрываю дверь и иду в комнату Лады.
Она тоже спит. Замучилась совсем за день. Она не знает, что случилось, Ириске запрещено ей что-либо говорить, волновать.
Я проконсультировался с ее врачом, сейчас, именно в первом триместре ей полностью противопоказаны волнения.
Только положительные эмоции.
Я снимаю пиджак, ослабляю узел галстука.
Расстегиваю рубашку.
Лада спит, грудь мягко поднимается и опускается. Не удерживаюсь, глажу, легко и нежно. Стараюсь, по крайней мере, хотя мало что выходит.
Хочется сильнее, грубее. Хочется сжать, стиснуть, навалиться, жадно ощупывая доставшееся мне богатство. И кайфовать от того, что это все мое. Мое!
Вся она, такая красивая, такая нежная, такая трогательная… Вся моя.
Ощущение собственничества зашкаливает, никогда такого не испытывал! Вообще!
А с ней… С ней все впервые. Все.
Как же хорошо, что тогда, в Москве, я ее догнал. Поймал. И теперь отпускать не собираюсь!
Ложусь рядом, обнимаю, аккуратно, глажу. Не настаиваю. Врач сказал, что нельзя. Пока нельзя. От запрета хочется еще сильнее, но я не сделаю ничего, что может повредить Ладе и детям хотя бы гипотетически.
Тем более, что, несмотря на плотское, бешеное желание секса, все же гораздо сильнее кайф от осознания того, что теперь она моя. И дети в ней мои. И ребенок, который спит за стенкой, тоже мой.
От этого душу выворачивает. Кости ломает. Удовольствием.
Малышка моя, конечно, побегала всласть, нервы помотала.
Но теперь все.
Зарываюсь носом в пушистые волосы, вдыхаю полной грудью ее аромат.
Малышка моя. Отбегалась. Поймал.
Эпилог.
– Лада! Не сходи с ума! Нас люди ждут!
Малышка понятливо кивает и выдыхает:
– Ты такой
И опускается передо мной на колени.
Ноги моментально подкашиваются, хватаюсь за подоконник одной рукой, второй за столик.
И в бессилии смотрю, как тонкие пальчики расстегивают пуговицы на ширинке.
Черт… Я не могу ничего сделать.
Внизу полный зал народа, регистратор ждет, оркестр начал уже по третьему кругу Мендельсона…
Но моей женщине приспичило сделать мне минет.
Кто я такой, чтоб сопротивляться?
Я вообще ей никогда противиться не мог.
С нашей первой встречи, с нашего первого раза.
Когда она захотела, чтоб я был у нее первым. Правда я, идиот, этого тогда не понял, а сама Лада сказала только месяц назад, после очередной бешеной ночи.
Так, между прочим, призналась, что я был ее первым мужчиной. И еще, что был единственным.
Ну вот как после этого можно было с ней разговаривать?
Я и не смог.
Посмотрел на нее, уставшую, всю мокрую от пота, на шикарную грудь, на уже заметный животик…
И зарычал, забрасывая ее ноги себе на плечи.
К чему нам разговоры? Когда есть действия?
В тот день я не вышел на работу. Отменил все встречи и совещания.
Потому что не каждый день узнаешь, что ты у любимой женщины был первым и единственным.
Это стоило того, чтоб отметить, не так ли?
– Лада… Черт…
Дергаюсь, когда она обхватывает мой член губами, сразу заглатывая до самого горла. Она не умела делать так.
Научилась. Я научил. Я всему научил. Потому что единственный. Потому что никого не было больше.
Это до сих пор заводит.
Моя невинно-порочная практически жена стоит на коленях и сосет мой член.
Что может быть еще более возбуждающим?
Наверно, только ее пальчики, устремившиеся под легкое длинное белое платье. Под такие же белые трусики.
Белый – цвет невинности. Ее цвет, моей малышки.
Второй триместр как раз в разгаре, и гормональный фон у нее скачет. Лада постоянно хочет секса.
И это ли не лучший подарок после двух с половиной месяцев воздержания? Когда нельзя было.
В нее нельзя.
Обычным способом. А вот таким, как сейчас…
Черт…
– Ладаааа…
Смотрю, не отрываясь. Ее трясет, пальчики движутся в бешеном темпе, она кайфует едва ли не больше, чем я. Разве так может быть?
За что мне, чертову эгоисту, такое счастье? Такое везение?
Отслеживаю уже мутным взглядом, как ее глаза закатываются от кайфа, как ее сильнее и сильнее потрясывает.