Не без греха
Шрифт:
— Может, поедешь в моей карете, Бентон? Здесь достаточно места.
Подумав, Себастьян покачал головой. Картер Грейсон, маркиз Этвуд, был одним из двоих людей, кому он полностью доверял, кого глубоко уважал и любил. Они вместе учились в Итоне, потом в Оксфорде, завязали дружбу, окрепшую, когда они стали мужчинами.
Женитьба маркиза на Доротее Эллингем не ослабила их давний мужской союз, хотя Себастьян полагал, что друг начинает проявлять нездоровую склонность к приличиям. Увы, брак и респектабельность
Кроме того, маркиз был зятем Эммы.
— Если не хочешь ехать с Этвудом и леди Доротеей, можешь поехать со мной, — предложил ему Питер Доусон.
Он тоже был его школьным приятелем и вторым человеком, кого Себастьян считал верным другом. Спокойный, разумный и уравновешенный Доусон удерживал друзей от полного безрассудства, однако знал и как повеселиться.
— Мой кучер получил указание вернуться за мной, когда доставит родственников к порогу дома, — ответил Себастьян. — Я подожду его.
— Я, пожалуй, присоединюсь, — вызвалась Эмма.
— Право, Эмма, ты должна ехать с нами, — неодобрительно произнесла леди Доротея. — Я уверена, что виконт хочет несколько минут побыть один.
— Господи, я не подумала об этом, — смутилась девушка.
— Нет, я бы как раз предпочел, чтобы Эмма осталась со мной. Если вы не против, разумеется.
Себастьян смотрел на леди Доротею, но явно обращался к ее мужу. Этвуд на правах родственника был как бы попечителем Эммы, хотя, если бы леди Доротея возражала, ее младшая сестра подчинилась бы.
Себастьян знал, что она добрая женщина и заботится о нем, что она искренне сочувствует ему по поводу смерти бабушки. Однако его печально известная репутация и скандальное поведение вызывали у нее оправданное нежелание оставить семнадцатилетнюю сестру с таким человеком в столь уединенном месте.
Глубоко вздохнув, леди Доротея повернулась к мужу. Этвуд поморщился, затем пристально взглянул на Себастьяна, не выпускавшего руку Эммы. Тот прижал ее к груди. Этвуд неодобрительно поднял бровь.
— Мы вскоре увидим вас обоих? — спросил он после недолгого молчания.
Это был скорее приказ, чем вопрос. Себастьян кивнул.
После их отъезда наступила тишина. Они с Эммой рука об руку шли по маленькому кладбищу мимо хорошо ухоженных могил его предков.
— Красивое место, — заметила Эмма.
— Да.
Себастьян глядел вдаль, на море голубых полевых цветов, которые резко контрастировали с густой зеленой травой. Странно, бабушка любила все оттенки голубого.
— Поплачь, Себастьян, тебе станет легче. В скорби от твоей утраты никакого стыда нет. Это естественно. Клянусь, я рыдала целую вечность, когда умерли мои родители.
— Ты была пятилетним ребенком.
Эмма сердито фыркнула, и он улыбнулся. Себастьян
Соблюдая приличия, он положил руку Эммы на сгиб своего локтя.
— Ты знаешь, что я видела графиню накануне смерти?
— Припоминаю, она мне говорила. С твоей стороны было очень любезно подумать о ней. Мало кто потрудился навестить старую больную женщину.
— В дополнение к визиту я коечто принесла. Но похоже, бабушка не сказала тебе об этом.
— Она упомянула только о визите.
— Я знаю, графиня хотела показать это тебе, но скорее всего ей уже не хватило сил. — Эмма помолчала. — Я привезла для нее твой портрет.
— Ты его закончила?
— Да. Главную часть работы я сделала за несколько недель. Меня беспокоило поспешное выполнение последних штрихов, но я знала, что графиня долго не проживет. Слава Богу, поспешность не повлияла на качество работы. Полагаю, она была очень довольна результатом, — скромно заключила Эмма.
Себастьяна обрадовало, что графиня увидела законченную работу, и в то же время опечалило, что им не удалось вместе оценить портрет, ведь он был идеей бабушки. Ее настолько поразил талант Эммы, что она без колебаний заказала ей портрет своего внука. И не ошиблась. Несмотря на молодость, Эмма не была дилетанткой, которая забавляется рисованием, а серьезной художницей с необыкновенными способностями.
Тратя время на позирование, Себастьян получил в ответ редкий подарок — дружбу с Эммой, представительницей другого пола. Чего не мог раньше представить и что очень ценил.
— А я выгляжу на моем портрете невероятно красивым?
— Себастьян, я художник, а не волшебница.
— Ты нахальный ребенок, — заявил он.
— А ты слишком тщеславный. И к тому же красив. Я изобразила тебя, какой ты есть, хотя графиня считала, что я приукрасила ширину твоих плеч и твердость подбородка.
— Значит, женщины будут потрясены?
— О да. И в устрашающих количествах начнут падать в обморок, глядя на твою неотразимость.
— Возможно, онемеют?
— Лишатся дара слова.
— Увы, многим леди в обществе это совсем нетрудно.
Эмма слегка подняла бровь. Весьма искушенно для столь невинной молодой особы.
— Твое мнение о слабом поле оскорбительно. Не все же мы стадо дурочек.
— Я на пальцах одной руки могу сосчитать женщин, у которых мыслей больше, чем Бог дал гусыне.
Эмма покачала головой:
— А ты когданибудь задумывался, почему в обществе так много глупых и невежественных молодых женщин? Не потому ли, что мужчины специально держат их в неведении, чтобы управлять ими?