Не борись со мной, малышка

Коваленко Мария

Ни в какое приличное шоу майора, конечно же, не возьмут — слишком резкие движения, никакого намека на интригу. Но тело… все эти литые бугры, кубики пресса, косые мышцы и прочая красота заводят без музыки и танца.

— А нечего быть такой сладкой! — Мерзавец рывком стягивает с себя трусы. Проводит ладонью по налитому члену и требовательным взглядом смотрит на меня.

— Спермотоксикоз страшная штука! — Округлив глаза, изображаю ужас. — Как ты только с ним выживаешь? Нелегко, наверное.

— А ты,

значит, у нас не такая? Ни о чем подобном не вспоминала? — Густая левая бровь взлетает вверх, и сильные руки обхватывают мои лодыжки.

— Нет! — вру. — Было бы что вспоминать. — Жму плечами.

Ума не приложу, откуда взялось столько храбрости, чтобы дразнить это похотливое чудовище.

— Су-у-учечка! — с плотоядной ухмылкой произносит майор и одновременно тащит меня за ноги к себе.

— А я ошиблась? — сглатываю.

Смотреть издалека на этого рыцаря с пикой наголо было не так волнительно, как вблизи. На расстоянии вытянутой руки габариты впечатляют намного сильнее.

— Мы сейчас проверим. — Гад задирает на мне свитер и спускает чашки бюстгальтера. — На ощупь!

Уже зная, какие фокусы майор любит вытворять с грудью, я зажмуриваюсь и жду поцелуев. Однако этот подлец… этот извращенец, похоже, и не думает играть по правилам.

— Еще с первой нашей встречи хотел это сделать.

Нахал сдвигает нежные половинки и, вместо того чтобы вылизать каждую, толкается между ними членом.

— Да ты… — от неожиданности ахаю я, распахивая глаза.

— Охуенно смотрится! — гад даже не смущается.

Не скрывая восхищения, он пялится на мою грудь. Поглаживает большими пальцами заострившиеся вершинки и трахает своей мачтой все быстрее.

— Маньяк. Эротический… — Как зачарованная наблюдаю за этим скольжением.

Никогда не думала, что кого-то может возбудить подобная картина. И все же… внизу живота горит и ноет.

— Они словно созданы, чтобы их трахали. — Майор ненадолго останавливается. Пошло ведет языком по внутренней стороне ладони, и пальцами размазывает слюну по моему декольте.

— Я считала, что они для другого.

Чувствую влагу на груди. Мгновение мне холодно, а затем член снова начинает натирать нежные полушария.

— Хочу отыметь тебя между сисечек и кончить в рот. — Будто гипнотизируя, бархатно произносит мерзавец. — Пососешь меня, сладкая?

— Майор, о губозакаточной машинке тебе не рассказывали? — голос садится.

Это еще не секс, но дыхание перехватывает, а во рту образуется целое озеро слюны.

— А потом я раздену тебя и вылижу, — продолжает свое внушение мерзавец. — Вставлю в твою влажную дырочку сразу два пальца. И буду работать языком так долго, пока ты не научишься называть меня по имени.

— Не помню… никакого имени… — позорно хриплю.

От откровенного обещания внизу не просто горячо, там

пожар. И срочно требуется один опытный пожарный с качественным шлангом.

— Егор! — После нового толчка в теле нахала напрягается каждый мускул. — Меня зовут Егор! — Красивое мужское лицо превращается в восковую маску. — Ты смо-жешь! Е-гор, — гад повторяет по слогам и суется толстой головкой между губ.

— А-а… — Член заполняет меня так плотно, что на миг перехватывает дыхание.

Это не первый минет в моей жизни. Но майор гораздо крупнее мужа, а его могучая мачта словно создана для жесткого порно.

— Пиздец, как в тебе классно! — Егор вздрагивает всем телом. — А теперь соси! — Теплые руки ложатся на мое горло, и перед глазами все расплывается.

Глава 21

Егор

До китайского варева добираемся только в два ночи. Оба голодные и вымотанные как волки.

От усталости не хватает сил погреть еду и одеться. Как были голышом, так посреди кровати и едим.

Качественно намятая со всех сторон жрица даже не пытается изобразить гордую и независимую. Аленушка сама берет палочки, коробку с лапшой и, закатывая глаза от удовольствия, наворачивает острые макаронные деликатесы.

Вроде бы ничего особенного. Все остальное она проделывала с таким же наслаждением, но я как пацан залипаю.

Облизываю взглядом тонкие пальцы, полную грудь с подпухшими сосками, узкие плечи и породистое лицо.

Я никогда не был ценителем женской красоты. Чаще выбирал не по фасаду, а на ощупь — чтобы было за что подержаться и куда вставить. Даже женился, потому что понравилось вставлять, и никто не мотал на тот момент нервы.

Лицо и все эти тонкие изгибы были чем-то инопланетным, непригодным для регулярного использования по целевому назначению.

Но с Аленкой… член встает только от того, как она держит в ладони гребаные деревянные палочки и, смешно оттопырив мизинец, ест обычную китайскую лапшу с какой-то там уткой.

Возбуждает до чертиков!

Хочется выкинуть нахрен всю эту утварь и самому подставиться под руки. Сунуться к ней целиком. От макушки до пят! Чтобы гладила своими волшебными пальцами. Рисовала ими горячие узоры. И чесала за ухом.

Самое дебильное желание, которое когда-либо испытывал.

Не секс и даже не минет.

Стрёмное помутнение рассудка.

— Ты на меня так смотришь, словно съесть собрался. — Пока думаю, жрица протягивает мне палочки с лапшой. Подкармливает.

— Может, и собрался… — В коробке уже дно, а на южном полюсе полная боевая готовность. Как будто год не трахался!