Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер
Шрифт:
Но и чересчур наглядно-агрессивная компания — не главная, автоматически анализировала Вяземская сюжет вражеской акции. Эти, пожалуй, только загонщики. А настоящая группа захвата ждёт за ближайшим перекрёстком. Она бы, перестраховываясь, догадываясь о реальных возможностях противника, спланировала бы операцию именно так. Спровоцировать на активные действия, заставить обозначить свою тактику и показать своё оружие, и уже тогда…
— Сейчас, Анатолий, твоя сольная партия. Когда я начну прикуривать, кидайся на меня, как сумеешь. Хоть по голове бей, хоть руки начинай выкручивать. Я тебя несильно, но убедительно толкну, с театральным замахом и подсечкой, ты упадёшь, желательно — впритык к стене. И — не шевелишься, пока я не скажу. Если не скажу… —
— Люда, да ты что? — попытался возмутиться Журналист.
— Всё! Время. Бросок на меня сбоку, правой бей по шее, левой пытайся схватить портсигар. Пошёл!
Со стороны понимающему наблюдателю, хоть тренеру, хоть режиссеру, выпад Анатолия показался бы смешным. А и вправду — любому «штатскому» человеку изобразить мгновенную, неспровоцированную уличную драку очень тяжело.
Кое-как Журналист всё же замахнулся на девушку, что-то закричал, толкнул её в бок, попробовал вывернуть правую, свободную руку. В левой у неё был блок-универсал, и она её держала полусогнутой, ближе к груди. Если бы она первая его ударила, Анатолию было бы легче сыграть.
Но со стороны всё равно ничего не поняли. Какая-то сумятица между «объектами» возникла — и ладно! Главное — выиграть время. Девушка отлетела в сторону, потом согнулась, спутник, кажется, бил её сцепленными руками по затылку, через секунду уже она нанесла ему несколько почти невидимых со стороны, но хлёстких ударов. Крепкий мужчина отлетел в сторону, с размаху приложился спиной да и головой, кажется, к цоколю дома и ватной куклой, явно без сознания, сполз на асфальт.
Преследователи прекратили играть в сыщиков и перешли на стремительный, спринтерский бег — двадцать метров всего до «объекта». Выдёргивали из кобур «скрытого ношения» и карманов пистолеты, заорали на пять голосов: «Стой! Руки вверх! Стреляем без предупреждения!» И прочую ерунду. «Печенеги» такой театральщиной никогда не позорились. Надо убить — стреляешь. Надо взять живьём — берешь. Тоже, бывает, стреляешь, но на устрашение и подавление. К чему кричать на полгорода? Любой нормальный зверь, от волка до гепарда, добычу молча берёт.
Ну вот сейчас, напоследок, и поймёте, что почём! Вяземская никогда не была злым человеком, оттого, наверное, в ней Дайяна старательно культивировала фенотип этакой принцессы из сказки, которой любой взрослый человек и ребёнок охотно во всем поверят, и даже самый отпетый бандит не сразу решится по лицу ударить. А если вдруг решится — поздно будет.
Сейчас Вяземская не так выглядела, больше походила на «городскую партизанку» из банды Ульрики Майнгоф [36] . Она стояла, широко расставив ноги, посередине дороги, и машущие пистолетами «сотрудники» начали тормозить. А вдруг это — шахидка какая-нибудь, и под курткой у неё пять кило тротила? Да самой Красной площади ошмётки тел лететь будут.
36
Так называемая банда Баадера-Майнгоф, в 60–70-е годы называвшая себя «Германской Красной Армией», анархо-коммунистическая группа, занималась террором, захватом самолётов, сочувствовала палестинцам, вьетнамцам и прочим «несистемным» борцам за свободу. В середине семидесятых большинство членов группы, находясь под судом ФРГ, покончили с собой. Вполне могли бы войти в «Чёрный интернационал» Катранджи. Высокообразованные, статусные европейцы, готовые на смерть ради уничтожения европейской цивилизации.
— Стой,
— Я вас не трогала. И оружия у меня нет, — отозвалась Людмила. — Сами же видите? Может, вы мимо, и я по своим делам? У кого есть постановление на арест — подходи.
С этими словами она положила палец на спусковую кнопку блок-универсала. Нужную команду успела ввести раньше.
«Опер» с направленным в грудь Людмилы «ПМ» сделал три шага. Остальные тоже целились не в воздух.
С максимально противным лицом кадровой правозащитницы Вяземская ещё раз спросила, есть ли у них постановление суда или прокурора.
— А зачем, девушка? — голосом мента, который так рад своей удаче, что может позволить себе говорить вежливо, в пределах УПК, — вы только что нанесли в присутствии пяти свидетелей (любому суду достаточно) телесные повреждения как минимум «средней тяжести» этому вот гражданину. — Он указал стволом на неподвижного Журналиста.
— А он меня изнасиловать собрался, — ответила Людмила.
— Ну вот поедем сейчас в отделение, там и разбираться будем. Или вам «трояк», или ему «червонец». В любом случае на три часа мы вас обоих задержать имеем право…
Людмила оглянулась. За спиной почти чисто, не считая нескольких припаркованных автомобилей и торопливо рассасывающихся по подворотням и магазинам прохожих. Народ здесь юридически грамотный — при виде обнажённого стрелкового оружия предпочитает уйти с линии возможного огня.
Вяземская прикинула угол раствора луча на данном расстоянии. Слегка не хватает, но подстраивать некогда. Пусть подойдут чуть ближе.
— Ладно, уговорили, — прежним агрессивно-вызывающим голосом сказала Людмила. — Сдаюсь. Но немедленно вызову своего адвоката, и вся ваша гнусная провокация пойдёт в Интернет. Президенту это не понравится, тем более вон тот охламон — его личный советник. Как вам, звёздочки плечи не тянут?
Кто есть Анатолий, знал как минимум старший группы. «Втёмную» на таком уровне не работают. Другое дело, облегчает этот факт участь Людмилы и Журналиста или отягчает до предела — пока непонятно.
Вяземская вспомнила присказку Секонда, долго прослужившего в Израиле и даже имеющего тамошние награды: «Исход евреев не всегда летальный».
Пятеро чуть расслабились, видя, что женщина стоит посередине мостовой всего лишь с портсигаром в руке, из которого только что взяла и закурила сигарету, и никакого оружия на ней не просматривается. Куртка короткая, пояса не прикрывает, расстёгнута, подмышечных кобур не видно, да и при тонкости её фигуры и майке в обтяжку, заправленной под обычный, типа офицерского, ремень, «пояс шахида» спрятать негде. Разве что грудь настоящая у неё «нулевого» размера, а всё, что выступает — хорошо оформленный пластит.
Чего-то подобного старший группы всё же опасался, хотя знал, что в нескольких шагах ждёт своего момента мощная поддержка, и оттуда тоже наблюдают за происходящим. Но если рванёт как следует — что ему с той поддержки?
— Подойди к стене, обопрись расставленными руками, ноги на ширину рук.
— Может, мне ещё и штаны для тебя снять? — нагло ответила Людмила, убедилась, что вся группа подтянулась в нужный сектор, и включила блок-универсал. Она его крайне подло (но по-своему гуманно) настроила на шоковое воздействие по нервным узлам, в том числе и тем, что управляют сфинктерами выделительных систем организма, перистальтикой кишечника и прочей физиологией. Попавший под удар человек на полчаса и больше превращался в подобие глубокого идиота. Эффект был мгновенный и крайне неэстетичный. В любом случае, смотреть на пятерых человек, из них одну девушку, которые в подобии эпилептических судорог дёргались на асфальте, весьма неприятно. Особенно если из них неудержимо и очень активно выделяются все отходы жизнедеятельности. И звуки, и амбре, как в холерном бараке, усугубляли картину.