Не бойся глубины
Шрифт:
– У тебя есть женщина? – спросила Эля.
– Твой вопрос открывает всю глубину твоего непонимания, – вздохнул Виталий Андреевич. – Есть ли у меня женщина? Не знаю! У меня есть любовь – к женщине. Она мне не принадлежит и, возможно, никогда моей не будет. Я не хочу обманывать тебя. Если ты встретишь человека, который будет значить для тебя больше, чем я, – не жалей ни о чем и не оглядывайся, уходя.
Эля положила руки на стол, уронила на них голову и заплакала навзрыд, как не плакала, кажется, с самого детства. Ее мир, такой надежный, уютный и привычный,
– Так не должно быть! – всхлипнула она, поднимая залитое слезами лицо и глядя на Князева. – Так не может быть! Ты нарочно лжешь, чтобы причинить мне боль! У тебя что-то не получается! Что-то идет не так, как ты хочешь!
– Если бы я знал, как должно быть, – ответил он. – Если бы я знал!
Глава 20
Нижний Новгород встретил Юрия легким морозцем, белыми стенами и золотыми куполами храмов, над которыми кружили вороны и голуби.
Он остановился в гостинице на окраине города. Из окон номера была видна Волга, засыпанные снегом высокие берега. По словам отца, недалеко отсюда лежало старое кладбище, где покоилась бабушка Аграфена Семеновна.
«Ты что, ни разу не был на ее могиле?» – удивлялся Юрий.
«Кажется, в детстве когда-то… – растерянно отвечал отец. – А потом мы переехали в Ленинград. Ну и… больше на кладбище я не ездил».
Юрию захотелось самому поехать в Нижний. Может быть, там найдется какой-нибудь свидетель, который сломает печать их семейной тайны? Здесь, в Петербурге, Юрий постоянно натыкался на невидимую преграду, стену, сложенную из его страха вперемешку с сомнениями и болью. Близкие не могли ничего толком рассказать о той давней драме. Просто не знали или не желали копаться в прошлом? Какая разница.
Нанимать частного детектива Салахову не хотелось из тех же соображений, что и расспрашивать знакомых деда. Придется распутывать этот клубок самому. Он рассчитывал на помощь одного человека, но пока не обращался к нему.
Юрий разложил в номере вещи, позавтракал в гостиничном кафе и теперь стоял у окна, глядя, как по бледному небу плыли за Волгу облака… Наконец он вызвал по телефону такси, надел теплую куртку и спустился в вестибюль. Машина уже ждала его.
– На старое кладбище, – сказал он водителю.
Тот удивленно обернулся, но ничего не сказал. Уже потом, когда они выехали на шоссе, таксист предупредил, что подъехать к самым воротам не удастся.
– На том кладбище давно не хоронят. Дорогу не чистят, и кустарник разросся… Надо идти пешком.
– Хорошо, я понял, – ответил Юрий. – А сторож там есть?
– Не
Юрий поблагодарил и все время молчал, пока они ехали мимо заводских окраин, сменявшихся пустырями и частными домиками.
– Приехали, – обернулся водитель. – Что вы решили? Пойдете?
– Подождите меня здесь. – Юрий протянул водителю деньги и вышел из машины.
– Сколько?
Салахов вынул из портмоне стодолларовую купюру и дал ее таксисту.
– Хорошо, я подожду, сколько потребуется, – улыбнулся тот.
Юрий зашагал к утонувшему в кустарнике забору. Его охватила такая гнетущая печаль при виде покосившихся крестов, что он несколько раз глубоко вздохнул. Он понятия не имел, где искать могилу Аграфены Семеновны. Красивое, изысканное надгробие казалось чуждым этому заброшенному, богом забытому месту.
Часовня, о которой говорил таксист, вынырнула из зарослей, когда Юрий уже потерял надежду отыскать ее. Темная от времени дверь была приоткрыта.
Салахов заглянул внутрь. Темнота, прореженная жиденьким светом керосиновой лампы, дохнула в лицо сырой штукатуркой, горелым маслом и ладаном. Молодой человек в длинной темной одежде возился у стены.
– Здравствуйте, – произнес Юрий, пытаясь привлечь внимание «монашка», как он окрестил про себя долговязого парня. – Бог в помощь!
– Спаси Господь, – пробормотал «монашек», отрываясь от своей работы. – Сырость ужасная! Все поела… – пожаловался он.
– Мне нужно кое-что узнать, – сказал Салахов.
– Что вас интересует?
– Вы давно здесь… служите?
– Я-то? – «Монашек» поскреб грязными пальцами в бороде. – Давненько. Годков пять.
– Могилу с белым крестом знаете? Мраморную?
– Это что на обрыве? Кто ж ее не знает! Почитай, достопримечательность здешняя!
– Знаете, кто там похоронен?
– А как же! Купчиха одна там лежит… Красивая, говорят, была, как ангел небесный! Вот Бог ее к себе и забрал.
– Купчиха?
– Ну, я точно утверждать не могу… Говорят, был здесь, на Волге, знаменитый купеческий род, богатый и крепкий. Пароход вниз по реке ходил, «Иван Салахов» назывался. Фабрик у них было много, заводов, рудников всяких. Потом революция! Ну, вы сами знаете. Купцов не стало: кто за границу сбежал, кто тут погиб, а кто-то, наверное, выжил. Та женщина, что лежит под мраморным крестом, была их родня.
– Отчего она умерла?
– Говорят, утопилась…
– Утопилась или утонула?
«Монашек» пожал плечами, задумался.
– Я слыхал, утопилась. А утопленники никак не могут успокоиться! Вот и эта… бродит, людей пугает.
– Как это бродит? – удивился Юрий.
– Очень даже просто, – терпеливо объяснял «монашек». – Является!
– Как является? Куда?
– На могилку приходит… Я сам видел! Летом было. Я вообще за эту могилку отвечаю, потому что деньги уплачены. Убираю, содержу в порядке… Помню, на небе луна полная… светло, как днем. На обрыве крест стоит, голубой в лунном сиянии, а рядом – фигура женская…