Не бойся, тебе понравится

Лель Агата

Во рту мигом собирается вязкая слюна, вдохи и выдохи выходят хриплыми, слово у туберкулёзника.

Дерьмо! Вот дерьмо-о!

– Да стой ты! Эй! Подожди, потрещим, - шаги за спиной становятся всё ближе, он настигает меня с неумолимой скоростью.

К сожалению, мне не восемь, когда ты просто боишься злого пьяного дядю, только потому, что он злой и пьяный. Мне восемнадцать и я прекрасно осознаю,чтоименно от меня нужно конкретно этому "дяде".

– Нехорошо удирать вот так, кукла, - цепкая рука хватает

моё предплечье и рывком тянет на себя.
– А поблагодарить за кальян и хорошую компанию? Тебя плохо воспитали?

– Я не курила ваш кальян, да и компания была так себе.

Спустя мгновение я пожалела о своей необдуманной дерзости: Максим (Максим ли?) вывернув руку резко поворачивает меня на себя и обхватывает пальцами мои щёки. Так сильно, что губы стали похожи на подобие восьмёрки.

– Не надо меня злить, поняла? Думаешь, посидела на халяву и вот так просто можешь свалить? Без спасибо?

– Опути мея...
– едва различимо мычу и изо всех сил пытаюсь вырваться из капкана его рук. Но он сильный, во много раз сильнее меня. Для него мои трепыхания не больше, чем попытки глупой бабочки соскочить с английской булавки.

– Мне казалось, что мы понравились друг другу, разве нет?
– кисло выдыхает в мои губы и, облизав свои, звонко целует.

"Сердце провалилось в пятки" - выражение как нельзя идеально характеризует моё состояние.

Мне страшно, так, как не было очень давно. А может, даже страшнее. Тогда я хотя бы была в трёх кварталах от родного дома и неподалёку тусовались мои друзья, но здесь я совершенно одна. Волны гремят так сильно, что даже если я вздумаю позвать на помощь, вряд ли меня кто-то услышит. Погода отвратительная, шторм. Улица абсолютно пуста - все греются в стенах ночного клуба, даже не догадываясь, что творится за его пределами.

– Если хочешь, можем прыгнуть в мою тачку, - предлагает Максим, уже гуляя ладонью под моей юбкой.
– А впрочем, я знаю место поближе и попросторнее... Пошли.

Больно вцепившись в мою руку, ловко перепрыгивает через кучки засохшего кустарника и тянет меня, спотыкающуюся на каблуках, за собой. Я пытаюсь сопротивляться: торможу пятками, словно строптивая болонка на поводке, дёргаю руками и пытаюсь кричать, но голос куда-то пропал - вместо него из горла доносятся какие-то жалкие всхлипы. Первобытный страх намертво заблокировал голосовые рецепторы.

– Вот, видишь, огромные валуны на берегу? Там не так ветрено, перекантуемся. И не трясись ты так, добавки ещё просить будешь, вот увидишь, - Максим возбуждённо ржёт, огромными шагами преодолевая метры до берега, всё дальше и дальше уводя меня от призрачного спасения.

Если там не было никого, то тут нетабсолютноникого. Ветер бьёт по лицу, волосы попадают в глаза, рот, прилипают к мокрым от слёз щекам.

Не теряя надежды пытаюсь снова вырваться, но каблуки только вязнут в гладкой гальке.

– Да прекрати ты уже брыкаться, достала!
– раздражённо.
– Ведёшь себя как

будто девственница. Самой не смешно? Мы же оба знаем, зачем вы все приходите в этот клуб, зачем подсаживаетесь за стол к мужикам. Я не лох, которого можно так просто развести, поняла? Если бы ты вела себя поумнее, я бы номер нормальный снял, оторвались бы по-людски, с мини-баром и джакузи, но ты выбрала путь через задницу. Гы, - оборачивается, сально мазнув взглядом по моим бёдрам, - а идея ничё так, да?

Я пытаюсь что-то ему ответить, но спотыкаюсь о камень и падаю плашмя на гальку. Максим не сразу это замечает, поэтому по инерции тянет меня за собой ещё пару секунд.

– Твою же ты мать, а!
– наконец, тормозит и, добавив несколько нецензурных эпитетов, рывком поднимает меня с колен.
– Ну чё ты правда... У меня уже блин всё упало с твоими выкрутасами. Ты же мне поможешь прийти в форму, да?
– снова издаёт гортанный смешок и толкает меня спиной к холодному мокрому валуну. Не прекращая хищно скалиться, зажимает коленями мои ноги, рывком расстёгивая молнию куртки.
– Да брось, Лика, или как там тебя, я же вижу, что ты горячая штучка и сама не прочь. К тому же, ты уже взрослая и понимаешь, что хорошее отношение нужно отрабатывать.

Когда я слышу звон пряжки ремня, то делаю последнее, на что ещё способна - ору во всю силу лёгких, пытаясь ударить его коленом в пах. Но промахиваюсь... Промахиваюсь и понимаю, что всё бесполезно и он получит то, зачем меня сюда затащил.

А дальше всё происходит молниеносно: сначала я слышу шелест гальки за его спиной, а затем вижу чей-то тёмный силуэт и замахивающийся для удара кулак.

Максим отлетает от меня словно сорванный ураганом лепесток. Секунду назад он нависал надо мной, и вот он уже лежит на земле, а кто-то, приподняв его за ворот рубашки, с размаху наносит ещё один удар в переносицу.

Раздаётся противный хруст и протяжный скулёж... Я не вижу, кто мой защитник, да и плевать - опускаюсь прямо на землю и, притянув в груди окровавленные от падения колени, рыдаю. На макушку падают первые капли начинающегося дождя, но разве мне есть до него сейчас хоть какое-то дело.

– Как ты?
– раздаётся над головой и кажется, что от шока у меня начались слуховые галлюцинации, потому что это голос Ветрова.

Поднимаю зарёванное лицо - это не галлюцинации, это действительно он. С растрёпанными от ветра волосами, в одной лишь чёрной рубашке, без куртки.

– Всё в порядке? Встать можешь?

Несколько раз киваю и, отталкиваясь спиной от валуна, пытаюсь подняться. Но ватные ноги не слушаются, что вызывает новую волну позорных слёз бессилия.

Эмиль подаёт мне руку и помогает встать, затем приподнимает большим пальцем мой подбородок. Критичным взглядом осматривает сначала лицо, затем шею.

– Он не бил тебя?

– Нет, - отрицательно мотаю головой, то и дело всхлипывая.

– А с коленями что?
– придирчиво смотрит на мои разорванные чулки.