Не бойся, тебе понравится
Шрифт:
Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо!
Всё. Обязательно. Будет. Хорошо.
Громко свистит чайник. Вынимаю из современного шкафа-купе старую бабушкину чашку и готовлю крепкий чёрный чай без сахара. Не потому, что так любилОн, совсем не поэтому...
Нетронутый цейлонский остывает рядом, а я, уютно подтянув под себя согнутую ногу, копаюсь в мобильном, как любаянормальнаядевушка моего возраста. Я хорошо выгляжу: у меня новая модная стрижка, лёгкий загар и даже свежий французский маникюр. Я учусь, работаю официанткой в ресторане для вегетарианцев
Я живу так, как должна жить. Такправильно! Пару недель назад я даже вытащила себя за шкирку на первое "с тех пор" свидание. Серёжа Крылов - милый парнишка, менеджер в спорт-баре, что стоит прямо напротив нашего заведения "для дохликов".
Ты должна сделать это, Лея! Иди! И я пошла... но едва он попытался меня обнять, разрыдалась как последняя дура. Серёжа тогда отправил меня на такси домой и бросив с опаской: "я тебе наберу" - так и не набрал.
Да и пошёл ты нахрен, Крылов Серёжа. Всё равно ты ему даже в подмётки не годишься.
Сделав глоток чая, открываю популярную соцсеть и, пережёвывая в нерешительности нижнюю губу, всё-таки набираю в поисковике знакомые буквы.
За восемь месяцев на его странице ничего не изменилось, ни одной новой записи, ни одной свежей фотографии. Его жизнь словно замерла. Единственное, вместо аватара практически сразу после моего отъезда появился чёрный квадрат со словами: "call me up"*
Первое время при виде них сердце каждый раз останавливалось и рука тянулась набрать знакомый номер... Но я запретила себе это делать. Потому, что хотела, чтобы он был счастлив. Чтобы он не пережил то, что пережила я.
Я люблю его. Я надеюсь, что он простил меня... Хотя я бы за такое не простила.
После откровения матери, тогда, в чужой родной комнате, я нашла в себе силы позвонить ему. Я попросила его пока не приезжать, ссылаясь на то, что вернулась мама и она не очень хорошо себя чувствует, что сейчас не лучшее для знакомства время. Мы договорились, что он приедет завтра вечером. Хорошо поговорили, спокойно... а утром следующего дня мы с мамой погрузили наши чемоданы в такси и покинули город. Уже в аэропорту я отправила ему короткое смс: "Прости, я не готова к отношениям. Нам надо расстаться" - и тут же выбросила сим-карту в урну.
Я ничего не сказала ему. Просто не смогла открыть эту уродливую правду. Я поступила так осознанно, ведь когда ты по-настоящему любишь, ты оберегаешь свою половину от страданий. Когда ты любишь так же сильно, как я, ты готов принять удар на себя.
Я была согласна на то, чтобы он думал, что я просто его бросила. Кинула, ничего не объяснив. Сбежала, испугавшись его серьёзных намерений. Я была готова к тому, что он меня возненавидит, главное, чтобы он не рвал сердце так же, как я. Ведь я была уверена, что обычное расставание пережить проще, чемтакуюправду.
Я понимала, что он никогда ничего не узнает, ведь мама так и не открыла Виктору, что я его дочь. Так что покидая город мы увозили с собой наши мрачные тайны.
По пути домой я попросила маму ничего не рассказывать отцу. Не потому, что я хотела её выгородить, став соучастницей грязной лжи, а потому, что он тоже не заслуживал пережить такое. Это было давно, было и прошло, ни к чему перетряхивать старые скелеты.
Мой отец - Александр Корсаков. Точка.
О
Я плыла по течению, смотрела ночами в пустой потолок и не понимала, за что, почему... Почему именно он... Тогда я запрещала себе заглядывать на его страничку. Я боялась увидеть, что он продолжает жить дальше.
Да-да, я помню, как говорила, что хочу, чтобы он был счастлив. Но, Господи Боже - как же я боялась увидеть его улыбающегося в обнимку с какой-нибудь девушкой... Я понимала, что просто этого не перенесу. И не помогут ни вахты, ни чудесные пилюли...
А потом он приехал.
*Call me up - позвони мне
Часть 56
***Это случилось через полтора месяца после моего побега обратно в Питер. Тогда я ещё жила с родителями и это был самый трудный период. Даже хуже, чем в первые недели. Первые недели - время неосмысленной острой боли, когда всё твоё существование пульсирующая незаживающая рана. Ты не можешь нормально анализировать случившееся, ты просто страдаешь, обвиняешь мысленно всех вокруг и не хочешь дальше жить. А вот спустя месяц наступила так называемая стадия осознания, когда первые эмоции ушли и до тебя доходит, что всё. Точно теперь всё. И от понимания, что человек не умер, он жив и вполне здоров, но вы никогда, ни при каких условиях не можете быть вместе становится невыносимо. Вас разлучила не другая девушка, не остывшие чувства, не страшная болезнь, а наполовину одинаковая кровь, что течёт в двух наполовину одинаковых людях. И это неизменно. Всё.Ничегонельзя с этим сделать.
Это было сложно принять, очень тяжело. В один из таких мятежных вечеров в дверь позвонили. Разумеется, я даже глазом не повела в ту сторону и открывать пошла мама. Её не было совсем недолго, всего несколько минут, но мой заторможенный мозг вдруг выдал первый живой за недели анабиоза импульс. Это не объяснить так просто словами. Я словно почувствовала что-то... Вышла в прихожую и именно в этот момент мама захлопнула входную дверь.
– Кто это был?
Она ничего не ответила - бледная, прислонилась спиной к двери и в её взгляде было столько сожаления и вины...
Я поняла сразу же: метнулась к кухонному окну и, не включая свет, отодвинула край занавески. У подъезда на заснеженной лавке сидел Эмиль.
Я не видела его лица, только тёмную засыпанную белоснежными хлопьями макушку и мелькающие огонёк сигареты. Но это точно был он. Здесь, совсем рядом - рукой подать.
Не знаю, как тогда выдержало это всё моё бедное сердце.
– Что ты ему сказала?
– Что ты здесь больше не живёшь и не хочешь, чтобы он тебя искал, - положив ладони на мои плечи тихо прошептала мама.
– Прости, Лея, но ты ведь сама этого хотела. Чтобы он ничего не знал...