Не бойся, я кусаюсь

Лартер Элли

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Заебался, – говорю я честно, но делиться с ним подробностями не планирую. В клубе, конечно, охуенно дружная и понимающая команда, но охраннику мои заебы могут показаться странными и нелепыми. Тут нужен кто-то равный по статусу, другой мастер. Эта мысль приходит неожиданно, и сначала я ее отвергаю: мол, что за нытье, Кир?! Ты еще к психологу запишись, блять! Не то чтобы я по умолчанию против помощи, но неужели все реально настолько плохо, что я не выгребу самостоятельно?!

Нет, не выгребу.

– Ты тут один просто остался, – говорит Макс.

– Размышлял.

– Окей... – мужчина смотрит на меня сочувственно,

понимая, что что-то явно не так. Интересно, знает ли он про Нику? Наверняка клубная тусовка уже в курсе, и авария с ее участием была основной темой на танцполе. – Хочешь выпить? – спрашивает Макс неожиданно.

– Да нет, спасибо, друг, – я киваю и наконец встаю с места. Вообще-то, идея отличная, вот только пить мне нужно не с ним.

Я добираюсь до автомобиля и оттуда, не заводя мотор и забив на раннее утро, звоню Петру, другому мастеру и своему хорошему приятелю. Вообще-то, он не так давно ушел из клуба, начав романтические отношения и завязав с сессиями для всех желающих, но я уверен, что он сможет помочь мне советом. В трубке долго идут длинные гудки, потом бывший коллега наконец отвечает на звонок сонным голосом:

– Какого хуя, Кирилл?!

– И я рад тебя слышать, – фыркаю я невесело.

– Пять утра, ебать тебя в жопу, что случилось?!

– А ты еще не в курсе? – спрашиваю я.

– Нет.

– Мне нужен совет. И стакан виски. Или даже два стакана.

– Блять, – мужчина тяжело вздыхает. – Все настолько плохо?

– Да.

– И до утра не подождет?

– Нет.

– Ладно, тогда встретимся в круглосуточном баре около моего дома?

– Через полчаса, – я киваю. – Спасибо.

Я кладу трубку и с облегчением выдыхаю: да, я нарушил сон и личное пространство другого человека, но если я сейчас не поговорю с кем-то понимающим – точно тронусь умом.

Я рассказываю ему все: про Нику, про аварию, про Яснораду, про собственное разбитое состояние. Петр слушает внимательно. Заканчивается первый стакан виски – у меня и у него.

– Дерьмо, – говорит он в конце концов.

– Точно, – я тяжело усмехаюсь.

– У меня была похожая ситуация, – сообщает Петр. – Ну, то есть как – похожая... Отчасти. Ту девчонку звали Аня, она не была моей постоянной нижней, но мы довольно часто трахались до того, как я познакомился с Ариной. И в один прекрасный момент она пришла ко мне, заявив, что беременна, и не знает, от кого: то ли от меня, то ли от уличного насильника. Она хотела подсадить меня на чувство вины и на алименты, а себя – на мой член, – он разводит руками. – Вот только потом оказалось, что это не мой ребенок. Я чуть не ебнулся тогда, тем более что у меня начинались отношения с Ариной. Сейчас эта история звучит нелепо и даже смешно, но тогда, поверь, мне было совсем не до шуток.

– Понимаю. Звучит хуево, – я киваю.

– Да, и это тоже была манипуляция на чувствах вины и ответственности. В отличии от меня, просто выяснившего, чей это ребенок, ты никогда не сможешь точно узнать, почему эта идиотка напилась и съехала под откос, может, она даже сама этого не знает. Но пускай она выясняет мотивы этого идиотского поступка со своим психотерапевтом, это не твоя ответственность. Твоя ответственность заканчивается там, где заканчивается ваш уговор, клуб, сессия, ты же сам прекрасно это понимаешь.

– Понимаю.

– Она знала, что ты не принадлежишь ей. Знала, что между вами нет и не будет отношений. Знала, что это просто секс и приятное времяпрепровождение. На твоем месте, я не стал бы больше приходить к ней в больницу, не стал бы поддаваться на ее уловки и тем

более не стал бы наказывать ее, когда она вернется в клуб... если вернется. Она наверняка только этого и ждет. Просто отстранись. Не давай ей поводов думать, что она тебя зацепила, и она отстанет. Это будет лучше не только для тебя, но и для нее. Ты ведь этого боишься больше всего? Что она снова себе навредит?

– Да, – я киваю.

– Внесите ее в черный список посетителей, – предлагает Петр.

– И просто не пускать больше в клуб? – хмыкаю я.

– Точно, – кивает друг.

– А что делать с Яснорадой? – спрашиваю я. Бывший коллега усмехается:

– У нее придется попросить прощения... и постараться ради этого. Если ты понимаешь, о чем я, – он подмигивает. – Ты ведь и сам знаешь, что заслужил наказание, правда?

Утром я просыпаюсь с адской головной болью, как и положено после незапланированной ночной попойки: крепкий алкоголь и тяжелые мысли сделали свое дело. В висках нервно стучит пульс, слышно, как шумит по венам густо разбавленная спиртом кровь... Сколько я выпил? Три бокала? Старею, черт подери. Отвратительное ощущение.

Мне приходится больше получаса провести в душе, подставив гудящую голову упругим холодным струям и ощущая ледяные стрелы, пронзающие сонный мозг, прежде чем сознание хоть немного прояснится.

Интересно, как там сейчас Яснорада после вчерашней ссоры? Решится порвать все связи со мной и с клубом или все-таки придет сегодня на съемку из чувства ответственности и страха? Страх – это, конечно, хорошо, но только когда он касается секса и клубных сессий, когда оба партнера понимают: это – только часть игры, которую в любой момент можно остановить заранее придуманным стоп-словом... Когда же дело касается отношений более серьезных и глубоких, любого вида партнерства, – это чувство должно полностью отсутствовать.

Я не хочу, чтобы Каштанка боялась меня. И мне в любом случае необходимо перед ней извиниться – тут Петр совершенно прав. Не хочу, чтобы у нее осталась какая-то скрытая психологическая травма из-за моего минутного мудачества, потому что я реально перегнул палку. Придурок.

Я пишу ей сообщение уже во второй половине дня:

«Жду тебя сегодня вечером в двадцать два ноль ноль за барной стойкой клуба, как мы и договаривались», – как бы давая понять, что мы не сразу уединимся в игровой комнате для съемок ролика, что будет некая словесная прелюдия, разговор... Надеюсь, что она все-таки придет. В конце концов, если она не сможет или не захочет простить меня – она сможет уйти.

Я мог бы пригласить ее в кафе или на прогулку по летнему парку, но мне хочется, чтобы атмосфера все же была по-хорошему напряженной: ни к чему искусственно изымать из наших отношений то, что нас изначально свело. Клуб – вот наша общая территория. Зачем притворяться пай-мальчиком, если я не такой, и она уже и так отлично это знает и понимает? Я буду просить прощения – но на своих условиях и там, где это логичнее всего. Там, где все началось. И там, где мы вчера поссорились. Это будет самым правильным. Ей будет проще выслушать и простить меня в уютной кофейне или на скамейке в парке. Но нет: пусть простит меня в секс-клубе, прекрасно зная, что после этого не сможет улизнуть... Так будет честно и по отношению ко мне, и – что важнее! – по отношению к ней самой. А я постараюсь быть сдержанным и мягким. И ничего не сделаю против ее воли. Впрочем, это и так было заложено в наши отношения по умолчанию – пока я один раз не вышел из себя и не сделал ей по-настоящему больно... причем, скорее морально, чем физически.