Не бойся, я рядом
Шрифт:
Вот он к врачам и не ходит. Почти принципиально.
Если не считать походом к врачу сегодняшний эпизод…
5
Еще через полтора часа – неплохой результат для нынешних московских пробок – Татьяна Ивановна подъезжала к отлично знакомому ей подмосковному поселку. Не из тех новостроев, которых за последние годы воздвигли тысячи. В этих, старых, мало того что люди были объединены профессиональной общностью, так
Конкретно этот поселок был основан медиками. Землю им выделил то ли Моссовет, то ли еще какая-то структура, но навсегда и бесплатно: в советское время землей открыто не торговали. Строились кто как умел, благо в дачном поселке не было столь жестких ограничений, как в более низких по социальной иерархии – садоводческих.
Здесь и участки были побольше, и дома покрасивее. Хотя, конечно, несравнимо скромнее, чем нынешние новорусские дворцы.
Зато – сосны во дворах. Теперь уже почти вековые. И пока сохранившиеся деревянные, только сильно почерневшие, большие дома, еще с тех, стародачных времен.
Ветер перемен, понятное дело, и здесь порезвился.
Довольно большой дом, построенный покойным отцом Татьяны, пришлось продать: московская однокомнатная квартирка оказалась нужнее.
Дома, построенного отцом Марика – талантливейшим кардиохирургом Вениамином Лазманом, – уже тоже не было на космической карте Гугла. Но Марик и не думал его продавать – и деньги у него всегда были, и квартир московских хватало. Дом был уничтожен самолично Марком Вениаминычем, точнее, нанятыми им таджиками. Что даже послужило причиной маленького домашнего скандала: имеются в виду не трудовые отношения с восточными гастарбайтерами, а слом старого жилища.
Татьяна, тогда еще законная жена Марика, считала, что это свинство – разрушать дом, построенный отцом, при живом его строителе. Она отлично представляла, сколько сил эта стройка стоила Мариковому папаше – при тогдашнем-то всеобщем дефиците! И сколько своих и без того нечастых выходных провел выдающийся кардиохирург с пилой и молотком во все умеющих руках, пока стройка века была завершена.
Конечно, дом получился хоть и немаленький, но – как бы это приличнее сказать – самопальный. С проектом, забацанным по ходу строительства непосредственно на коленке у подрядчика. И с материалами, которые смогли тогда найтись.
Так что теоретически Марик, освобождая ставший бешено дорогим участок от хлама прошлого, был прав. (Отец, кстати, новострой сына всячески одобрил, хоть и уехал на год в Москву, чтобы не видеть гибель своего неказистого детища.) В новом же доме-шале, в котором для него и комната с кабинетом были запроектированы, Вениамин Гедальевич пожить не успел – умер накануне новоселья.
В общем, во всем был прав Марик. Однако именно после истории со старым домом Татьяна ушла, решив больше не мучиться взаимокоррекцией своих и Мариковых взглядов на жизнь.
Марик тогда жутко расстроился, распсиховался
А вот и предмет воспоминаний нарисовался.
Красавец-дом – трех-? четырехэтажный? – даже проглядывая через высоченную ограду, представал безусловным произведением архитектурного и строительного искусства. Этот «домик» и где-нибудь под Цюрихом смотрелся бы не менее впечатляюще.
«Молодец, Марк», – вынуждена была констатировать Татьяна Ивановна. Против очевидного не попрешь – домище замечательный. Что, впрочем, ни на йоту не меняет ее тогдашней оценки событий: сносить старый дом при живом Вениамине Гедальевиче не следовало. Вот и все.
Марк встречал бывшую жену у ворот.
– Может, хватит уже на этой лайбе ездить? – упрекнул он ее. – Хочешь, «вольву» мою возьми. Хочешь, еще что-нибудь купим.
– Марик, я живу на свою зарплату, – прикрыла ненужную тему Логинова, а чтобы не обижать лишний раз бывшего мужа, смягчила жесткий смысл сказанного – мягко дотронулась до его руки.
И тут же пожалела об этом; Марк дернулся, а лицо его стало, как у ребенка – обиженным и надеющимся одновременно.
Сейчас скажет что-нибудь типа «Может, не будем заниматься ерундой?». Или: «Давай начнем все заново, мы же любим друг друга».
Конечно, любим. Прямо как брат с сестрой. Но нельзя же спать с братом!
Чтобы не допустить развития неприятной темы, Татьяна спросила:
– А где твоя девушка?
– Какая? – не врубился Марик.
Значит, у него их много.
Как ни странно, прожив в официальном браке тринадцать лет – и немало до этого в неофициальном, – ревности к его возможным новым подругам Татьяна не испытывала. Наоборот, их постоянное присутствие сделало бы ее жизнь легче. А так – неприятное ощущение, что оставила несовершеннолетнего, одного в большом городе.
– С Аленой мы расстались, – нехотя сказал Марик. – Больше постоянных нет.
– Почему расстались? – спросила Татьяна.
– Она очень хотела замуж. А я – не очень.
– Ну и зря. Любая девушка в конце концов очень хочет замуж. А Алена – неплохая девушка. По крайней мере, если б ты с ней остался, я бы была за тебя спокойна.
– Так ты за меня волнуешься? – спросил, заметно напрягшись, Марик.
– Бывает, – созналась Логинова.
И предупреждая ненужные, на ее взгляд, объяснения, предложила: