Не брат моей мечты
Шрифт:
Я резко выдыхаю, только сейчас осознав, что все это время задерживала дыхание, обхожу машину спереди и забираюсь в салон.
— Вот ключи, — дрожащей рукой достаю связку из сумки и протягиваю Кариму. — Ты… хочешь подвезти меня до дома?
Мы сталкиваемся взглядами. Когда это происходит настолько близко, мне трудно сохранять самообладание. И раньше было трудно, а теперь, после того, что произошло между нами ночью, стало еще сложнее.
— Разумеется, я довезу. К тому же мне все равно туда надо.
Карим отворачивается и трогается с места. Мои перемены во внешности, которые он, естественно, заметил, сводный
Молчание угнетает, поэтому я принимаю решение поддержать хоть какой-то разговор. Надо же, раньше я бы уже уболтала его, нашла бы о чем спросить, а сейчас почему-то ощущаю дискомфорт. Возможно, это из-за тех обидных слов, что он сказал мне, перед тем как уйти.
— Уже сообщил Мадине, что подружкой невесты я быть не смогу?
— Сказал, — сухо отвечает Карим.
— Она не расстроилась?
— Несильно.
— И тебе не жалко было расстраивать свою любимую невесту? Я бы не стала ей ничего гово..
— Дело не в этом, — обрубает он. — Я просто не хочу, чтобы подружкой невесты на свадьбе была девушка, с которой я спал. Это похоже на издевательство. Так что давай закроем тему. И насчет Мадины, и насчет того, что было между нами. Тут нечего обсуждать.
Я прикусываю губу до крови, чтобы не закричать от отчаяния. Хоть какой-то знак, что ему не все равно. Хоть что-то. Но он такой же непрошибаемый, как раньше. Я не верю, что ему безразлично, просто хорошо делает вид, вот и все. Опять же защищает свою Мадину. Зачем же тогда с другими спит, раз так за нее переживает? Какой раз я задаю себе этот вопрос, но ответа не нахожу.
— Как там дела в кафе?
— Все нормально. Завтра уже откроется.
Отвечает односложно, будто не хочет разговаривать. Впрочем, как всегда. Ничего нового. Ни прогресса, ни регресса. Ни-че-го. Только взгляд мой периодически падает на его руки, сжимающие руль. Я вижу следы на пальцах от собственных зубов, вспоминаю, как эти пальцы были ночью у меня во рту, как я кусала их и сосала. Замечаю, что руки Карима периодически напрягаются. Связано ли это со мной? Трудно сказать, потому что по выражению его лица вообще сложно о чем-либо догадаться.
К дому отчима мы приезжаем довольно быстро. Я сразу отмечаю, что машина Гаяса стоит у ворот. Значит, он дома. В принципе, сегодня выходной, и если они с мамой никуда не собираются заранее, то обычно проводят время у бассейна во дворе. Отчим жарит мясо на гриле, а мама нарезает овощи и фрукты на салаты.
Вот и сейчас, выйдя из машины, я чувствую приятный запах жареного мяса, разносящийся, кажется, по всей округе.
Когда мы заходим в дом, Карим идет чуть позади, следом за мной. В прихожей, на стене перед дверью висит большое зеркало. Войдя внутрь я натыкаюсь на хмурый и чуть блестящий взгляд сводного брата в отражении. Он на миг задерживается на изгибе моего обнаженного плеча, соскальзывает по спине вниз, после чего уходит в сторону. Этого мига достаточно, чтобы вызвать легион мурашек, пробегающих по коже. Только ради этого взгляда я по-прежнему не сдаюсь. Хочется всегда его на себе ловить.
— А, вы приехали? — мы входим в гостиную по очереди и одновременно с нами через заднюю дверь появляется отчим с шампурами в руках. —
Брови Гаяса сходятся на переносице (прям как у сына), когда он смотрит на мою новую прическу.
— Почему ты решила покраситься? — недовольно бурчит мужчина, переложив шампура из одной руки в другую. — Раньше ты выглядела более естественно. И вообще я за естественность. Принялись девушки творить с собой всякую ерунду — то волосы красят, то брови рисуют, то в губы непонятно что колют. Карим, скажи ей.
Сводный брат снова смотрит на меня, пронизывая все тело своей тяжелой энергетикой.
У него такие длинные ресницы. Я бы хотела такие иметь. Надо было воспользоваться шансом ночью и потрогать их пальцами. Интересно, он позволил бы?
— Мне тоже раньше больше нравилось, — его голос звучит глухо, а то, что он сказал, настолько неожиданно, что пальцы на ногах поджимаются, а к груди и шее приливает тепло.
Что значит, ему раньше больше нравилось? Нравились мои сивые кудряшки?
— Это еще твоя мать не видела, что ты натворила. Сейчас она тебе выскажет, — продолжает ворчать отчим, качая головой. — Кстати, Карим, — обращается он уже к сыну, — почему Мадину с собой не взял? Она у нас и так редко бывает. Хотелось бы чаще проводить время с будущей невесткой. Родителей бы тоже ее пригласил. В конце концов, мы скоро станем семьей.
Я ненавижу эти разговоры, поэтому, извинившись, обхожу мужчин стороной и иду в сторону лестницы. Сейчас переоденусь в купальник и, пожалуй, присоединюсь к маме и Гаясу. Очень надеюсь, что к этому моменту тема Фахратовых будет закрыта.
Где-то между лопаток ощущаю колючий взгляд. Это Карим. Только он умеет так смотреть.
— Мадина сегодня занята, — слышу спокойный ответ сводного брата. — У нее планы по подготовке к свадьбе. Они с матерью едут по магазинам. Может, на днях приглашу их к нам на семейный ужин. Сегодня я тоже не смогу остаться, отец. Кое-какие дела в компании. Пытаюсь пробить партнера, на которого вышел через Фахратого. Если сделка выгорит, то это принесет компании неплохой контракт.
— Молодец, сын. Вообще хороший выбор ты сделал. Я уже думал, что ты вообще жениться не собираешься и радовать меня внуками. А тут и семью решил создать с хорошей девушкой, и бизнес вытягиваешь на новый уровень.
Я стискиваю зубы и слегка зажмуриваюсь. Конечно, Гаяс наверное никогда бы не сказал так про меня. Если бы Карим решил быть со мной. Наверняка он осудил бы подобное решение. У меня нет того, что я могла бы предложить Кариму кроме себя и своей любви, но я все равно считаю, что лучше ему подхожу. Я это чувствую. И ночь в какой-то степени послужила доказательством этому. Мы оба — страстные, горячие натуры. Ему никогда не будет так хорошо с Мадиной, как со мной.
К комнате я быстро переодеваюсь в купальник, сверху набрасываю золотистое парео — отчим терпеть не может, когда перед ним маячут в полуобнаженном виде. Да и Карим не останется, так что выпендриваться мне не перед кем. Волосы закалываю сверху, чтобы не намочить, придирчиво оглядываю себя в зеркале.
"Мне тоже раньше больше нравилось" — звучит в голове проклятый голос. Сказал это просто, чтобы отца поддержать? Или правду сказал?
Трясу головой, чтобы отбросить все эти мысленные вопросы, которые так и останутся без ответов. Во всяком случае, пока.