Не бросайте бескрылок

Силин Анатолий Савельевич

Нет, не узнать в этот день Романа с Богданом. Еще вчера были такие дружные и так понимали друг друга, а сейчас словно черная кошка промеж них пробежала: сыпят колкости и ни один другому не уступает.

– - Думаешь, побоюсь, да? -- взвился Роман. -- А вот пойду и скажу, что надоело, опротивело. Я не ты, и ничегошеньки он мне не сделает. Вот поглядишь -- не сделает.

Ромка был настроен решительно. Вспомнил, как Кузьма с дедом разговаривал, и подумал, что он трус и не посмеет его наказать. Трус, трус... Нет, не будет он венки воровать!

Но стоп, кажется, кто-то на аллее появился...

От входных ворот в их сторону двигалась группа людей. Они что-то держат в руках, но что, пока не видно. Увидели их и Кузя с Богданом. Кузя сразу скрылся среди памятников: осторожен и не любит на людях светиться. Не сговариваясь, Богдан с Романом подошли к водопроводной колонке и стали ждать. После зимы колонку еще не включали, воды в ней не было, а это их и не интересовало, хотя Богдан и держался за ручку колонки для вида.

Внимание Романа привлекла шедшая рядом с пожилой, в черной косынке тетей худенькая девочка. Она была приблизительно их с Богданом возраста.

– - К кому же идет с цветами? -- вслух подумал Роман.

– - Небось кого-то из умершей родни навестить, -- пояснил Богдан.

Люди негромко переговаривались между собой и на ребят внимания не обратили. Девочка же как-то мимолетно и робко бросила на них печальный взгляд и тут же отвела его в сторону. В руках у нее была корзина с цветами, небольшая, но красивая. У всех остальных -- букеты цветов. Венков не было. Поглядев на ребят, тетя в черной косынке спросила:

– - Мальчики, а вода в колонке есть? -- Ребята молча покачали головами.

– - Плохо, -- сказала тетя, -- надо было из дома воды прихватить. -- Пройдя еще немного, люди свернули в глубь квартала. Чем они там занимались, Богдан с Романом не видели, так как все торчали у колонки. Кузя из укрытия не выходил.

– - Чего это она про воду? -- спросил Роман.

– - Наверно, цветы поставить, а может, протереть что. -- Почесал затылок: -- Но почему Кузя молчит, чего он задумал?

– - Неужели корзинка приглянулась? -- вздохнул Роман.

– - Может, и так.

– - Глянь, обратно идут! -- Богдан зачем-то стал дергать ручку колонки.

Люди на аллее теперь были более оживленны и говорливы.

– - Помянули -- и по домам, -- грустно заметил Богдан. -- Может, и нам что оставили.

Проходя мимо, девочка с тетей вдруг остановились, и девочка, взяв у тети пакет, медленно, будто смущаясь, подошла к мальчишкам.

– - Вот, возьмите, -- и протянула им этот пакет, грустно вздохнув. -- Возьмите и помяните мою маму.

Богдан с Романом растерялись и не знали, что ответить.

– - Берите, мальчики, берите, -- сказала тетя. -- Не стесняйтесь.

– - Вы, наверное, тоже к кому-то пришли? -- спросила девочка.

– - Да, отдать дань уважения! -- как-то уж слишком быстро и не по-ребячьи заумно ответил Богдан, принимая пакет. Роман промолчал: не говорить же, что пришли с Кузей воровать венки. Ему было стыдно, и он покраснел.

А девочка с грустными глазами вернулась к тете, и они заспешили к выходу.

Присев на колонку, Богдан раскрыл пакет и жадно потянул носом.

– - О-о! -- воскликнул радостно. -- Да тут домашние пирожки! Мечта!!! -- Один пирожок быстро передал Роману, быстро достал и сунул себе в рот другой, и они стали жадно есть. Пирожки были отменные. -- Тут еще конфеты и печенье, -- повел Богдан носом. -- Считай, что нам с тобой крепко повезло.

Сзади незаметно подошел Кузя.

– - Пошли, -- сказал он властно.

– - Куда? -- спросил Богдан, дожевывая пирожок.

– - А вон туда, -- кивнул Кузя на местечко, откуда только что ушли люди с девочкой.

Богдан с Романом неохотно двинулись за хозяином. Остановились у свежего захоронения. На надгробной плите увидели портрет красивой молодой женщины. Под портретом слова: "Помним, любим, скорбим". Сбоку от плиты прикручена проволокой к ограде корзина с цветами и еще много цветов на могильном холмике. "Вот, оказывается, к кому приходила девочка, -- подумал Роман. -- Это ее мама, и такая молодая!.." Вдруг ему стало жарко и душно: так это же из-за них с Богданом и Кузей цветы прикрутили проволокой! Словно очнувшись, услышал противный голос Кузи.

– - Доставай, Богдан, щипцы.

– - Щипцы? -- переспросил тот. -- Но я их не взял.

– - Растяпа! -- ругнулся Кузя. -- Тогда иди и откручивай, да побыстрей!

Богдан переминался с ноги на ногу, но откручивать проволоку не спешил: глядел то на Кузю, то на Романа.

И Роман решился. Подойдя к Кузе, он как можно спокойнее проговорил:

– - Корзину мы брать не будем.

– - Не понял? -- опешил Кузя и часто-часто заморгал глазами. -- Кто это -- мы?

Роман ткнул рукой в Богдана.

– - Вот он и я, мы так решили. -- Глубоко вздохнув, поглядел на товарища: лишь бы не подвел.

– - Во как? -- хмыкнул Кузя. -- Но уж тебя-то, между прочим, никто не спрашивал! Чего лезешь куда не надо, вот придем домой, там и потолкуем. Бросил взгляд на Богдана: -- А ты не зли меня, раскручивай проволоку. Кому сказал?

Но Богдан не шелохнулся, и Кузя разозлился. Подойдя к Богдану вплотную, он сильно толкнул его к могиле. Тот еле устоял, но не пошел.

– - Не толкайтесь, все равно корзину не возьмем! -- крикнул Роман.

– - Это почему же не возьмете?! -- взвыл Кузя.

– - Тут мама одной девочки похоронена, это ей цветы принесли!

– - Вот как отстегаю обоих, так и про своих мамаш позабудете! -- пригрозил Кузя.

– - Только троньте! -- взвизгнул Роман. -- Я так заору, а еще деду Васе расскажу, что заставляли венки воровать! -- Он кричал громко, на все кладбище.

– - Паршивец, -- прошипел, оглядываясь, Кузя, но рукам волю давать не стал. Задумался. Потом, поглядев на Романа, будто ничего не случилось, сказал: -- Ладно, будь по-вашему, не хотите -- не надо. Пошли домой.