Не будем дружить
Шрифт:
Я оставался на серой унылой родине, и сам был серый и унылый. И даже понимал, почему Маринка от меня уехала просветление в Индию искать.
Ельцова мне на глаза не попадалась, и слава богу. У меня и так передозняк общения с ней. Вечера я проводил в спортзале, выходные валялся дома, таким образом назвать меня бабником и раздолбаем можно было бы только в припадке белой горячки. В таком режиме прошло две недели: работа-тренажерка-дом, я даже начал подумывать о том, чтобы начать по утрам бегать. Так как погода стояла благоприятная, то решился попробовать, ещё не зная, какой выбрал день. Пробежав неспешно километров
— Это вы! — и даже журнал схватила, ткнув пальцем в мое изображение.
— Не я, — ответил на всякий случай и попросил этот журнал. Дамочка протянула его мне, рассматривая с нескрываемым интересом. Заплатив, я поспешил к дому, на ходу открывая журнал. Нашёл интервью и присвистнул, останавливаясь. Фотограф постарался на славу. Фотки были просто шикарные. Только вот рекламы здорового образа жизни в них читалось куда меньше, чем секса. Секс просто струился со страниц, каждый наш с Надькой взгляд, поза, — все кричало: займись сексом, как это делаем мы, молодые, красивые и, видимо, ведущие здоровый образ жизни. Я представил, как возможные партнёры сидят за утренним кофе, пролистывая журнал, натыкаются на эти фото и с криком: «Я должен немедленно вложить в них деньги», бегут к телефону. Ох, сомнительно, очень сомнительно.
В офисе был через пятьдесят минут, вышел на этаж ниже и потопал в кабинет Ельцовой. Я хочу видеть ее лицо, когда положу перед ней журнал. Открою на самом откровенном фото: я обнимаю ее сзади, одна рука на ее ключице, вторая на животе, ниже пупка, она смотрит в сторону, я что-то шепчу ей на ухо. Наверное, рассказываю о новом оборудовании, которое мы теперь сможем закупить на деньги спонсоров. Это охренеть, как романтично и сексуально. Я был зол. Всю эту долбанную фотосессию с голыми торсами и прочей хренью придумала Ельцова. Обалденный пиар-ход, мать его.
Кабинет находился в самом конце коридора, в противоположной стороне от моего, этажом ниже. В какой-то момент мы решили, так будет надежней, меньше шансов на случайную встречу и на очередную пакость, как следствие.
Я распахнул дверь, не стучась. Надька сидела за столом, зарывшись руками в волосы, локти на той самой фотографии, которая мне так приглянулась. Подняв на меня глаза, вздохнула и выдала:
— Олег меня прибьёт.
На мгновение мне стало ее жаль. Хоть я и не понял смысла сказанной фразы. Ее муж прекрасно знает и меня, и наши с Надькой отношения. Или это из-за того, что она полуголая красуется на обложке? Она опять опустила голову вниз, светлые волосы свесились, прикрывая лицо.
— Ты, что, не утверждала фотографии? — поинтересовался я, не удержавшись. Надька снова подняла на меня взгляд.
— Я это Вере поручила.
— Так вот кому надо сказать спасибо за нашу откровенную фотосессию. Надо было сразу с журналом «Максим» договариваться, чего уж.
Надька посмотрела с удивлением.
— А ты-то чего злишься?
Я уставился на неё, открыв рот: серьёзно, она считает, все нормально? Подойдя, поставил руки на стол, наклоняясь к девушке.
— Я, блин, директор крупной компании, ты и впрямь считаешь, что эти фотографии выставляют и меня, и фирму в выгодном ракурсе? Если это и принесет успех, то только в том, что мне
— А ты и рад будешь, — не удержалась Ельцова.
— Я буду рад, если это безобразие исчезнет с лотков, — ткнув пальцем в фотографию, я удалился, не желая вести дальнейший разговор. Поднялся на этаж выше и, пока шёл по коридору, собирал взгляды и шепоты наших дам. Зуб даю, они уже успели прикупить журнал. Анька, секретарь, при моем появлении резко накрыла что-то папкой и уставилась в глаза, пытаясь не переводить взгляд ниже.
— Уволю, Аня, — рыкнул я, проходя в кабинет. Рухнул в кресло, с тоской вспоминая времена, когда я был начальником отдела айти, носил растянутые свитера и рваные джинсы и никому в голову не приходило считать меня секс-символом. То есть я, конечно, пользовался успехом у женщин, но они могли хотя бы фантазировать, что у меня под одеждой. А теперь при встрече со мной будут видеть это фото. Даже если не хотят. Вот же напасть, честное слово. Как бы нам, наоборот, не лишиться поставщиков и спонсоров благодаря такой рекламе. Раздался звонок по внутреннему телефону: Анька. Девчонка она молодая, но расторопная и старательная. Я сам взял ее на работу и ни разу пока не пожалел.
— Максим Владимирович, — деловито начала она, — вы просили напомнить, что днём у вас обед с родителями.
Я почти выругался вслух. Убью Ельцову! Убью, убью, убью! Причём надо сделать это сейчас, потому что днём меня заживо сожрут предки. Может, взять ее с собой? В конце концов, кто у нас богиня маркетинга? Пусть сама расхлебывает и объясняет отцу, на хрена она все это затеяла. Идея внезапно пришлась по душе.
— Спасибо, Ань, принеси мне кофе, пожалуйста.
Выманить Надьку на обед возможно только обманом, по доброй воле она в этот капкан не пойдёт.
Дождавшись двенадцати, я спустился на этаж (что-то зачастил сюда, однако) и протопал к ее кабинету. На этот раз заглянул, постучав. Надька пялилась в монитор, даже не пытаясь делать вид, что чем-то занята.
— Поговорила с мужем? — поинтересовался я. Надо же с чего-то разговор начать. Ельцова молча покачала головой, не отрывая взгляда от монитора.
— И он не звонил?
Снова качание. Я вздохнул, стараясь сделать это как можно жалостливее.
— Пойдем поедим, что ли.
Тут Надька все-таки оторвала взгляд от экрана, уставившись на меня.
— Обсудим это… недоразумение, — кивнул в сторону лежащего на столе журнала. Ельцова, немного подумав, встала.
— Пойдём, — вздохнула, беря сумку.
В ресторан мы приехали первыми. Надька выбору удивилась.
— А что, в соседнем кафе нельзя было поесть?
Пока я думал, что ответить, в зале появились родители. Ельцова, увидев их, икнула, посмотрев на меня, прошипела:
— Ты все подстроил!
— Ты кашу заварила, расхлебывать ее один я не собираюсь.
— У, зараза, — Надька метнула взглядом по сторонам, а потом взяла и больно ущипнула меня за бедро.
— Тебе, что, десять? — обиженно спросил я, ответить Ельцова не успела, подошли родители. Дамы обменялись поцелуями, мужчины скупыми рукопожатиями. Наконец, расселились и сделали заказ. Ничто не предвещало беды, как говорится. Отец, расстелив на колени салфетку, совершенно будничном тоном сказал:
— Ну что, рассказывайте.
Мы одновременно с Надькой схватились за стакан с водой, дернули каждый на себя и замерли. Через секунду оба отпустили и уставились на отца. Надька затараторила: