Не будите Гаурдака
Шрифт:
Аудитория всколыхнулась, и разноголосые вопли ужаса слились в сплошную, раздирающую барабанные перепонки, какофонию…
Поверх которой яростно-ликующим громом пронеслось неистовое:
— Мьёлнир, Мьёлнир!!!
Тупая сталь меча чудовища с оглушительным звоном встретилась с топором номер двенадцать, и полетели в разные стороны искры, топор, Олаф… и меч.
Обезоруженный голем растерянно замер, словно вместе с мечом у него отвалились и руки, отступил на несколько шагов и бестолково закрутил головой, отыскивая помутневшими очами то ли новую жертву, то ли оружие.
Первое попалось ему на глаза скорее: перебираясь
Монстр сверкнул треугольными провалами глаз и неуклюже двинулся к ним, выбросив, похоже, из головы потерянное оружие.
Да и на что целой тонне ходячего металла стальная полоса с ручкой?..
— Хель и преисподняя!..
Перекатившись по песку, Олаф вскочил на ноги, вырвал из ножен за спиной два новых топора, одним скачком преодолел разделявшие их с големом метры, запрыгнул на барьер, и голова его оказалась уже на уровне плеч монстра.
— Повернись ко мне рожей, железяка!!! — взревел отряг, не дожидаясь ответа, подскочил и исступленно замолотил топорами по месту соединения кирасы со шлемом — или головой?.. — словно дрова рубил на время.
Толстая сталь под натиском конунга глухо загудела, точно бил он литую болванку: удары, способные расколоть самый крепкий доспех, оставляли на теле голема лишь неглубокие щербины и вмятины.
— Мьёлнир, Мьёлнир!!!
Чудовище замедлилось, но не остановилось.
Раскачиваясь, как пьяное, оно протянуло громадные руки к неистово барахтающимся на полу людям, и тут Олаф, взбешенный и униженный презрением к своей персоне, получил доступ к голове.
С хриплым ревом он подскочил, и всей массой литых мускулов [102] обрушился на склоненный шлем, вкладывая в удар не только свой вес, но и раскаляющуюся не по минутам — по секундам ярость, от которой шарахнулись бы даже мухоморщики.
102
Плюс неразлучная коллекция топоров, участвующих и не участвующих в сражении.
Под натиском монстр покачнулся, теряя равновесие, и стал стремительно крениться. Силясь удержаться, он уцепился огромной, как ковш экскаватора, пятерней за ограждение, попытался другой схватить отряга, лишь сшибая того с ног — и грохнулся на спину, сотрясая землю и выламывая кусок барьера.
Руки его рефлекторно дернулись, и каменный фрагмент весом с трех Олафов отправился на другой конец зрительного зала, корежа и плюща опустевшие [103] чугунные скамьи.
103
Потому что какой же зритель, достойный своего билета, останется в дальнем конце зала, когда с ближнего видно всё гораздо лучше, и все букмекеры уже там?
— Аос, Аос, Аос!!! — ликующе взревел рыжий конунг, мангустом скакнул ему на грудь, размахивая топорами, и снова
Искры полетели из-под лезвий — и из глаз отряга, когда стальная лапища в попытке сцапать наглеца задела его по макушке, сшибая шлем.
— Аос, Аос!!!.. — не прекращая ни на мгновение усилий и не обращая внимания на плавающую перед глазами черно-красную муть, конунг рычал и бешено молотил топорами по тому месту, где у всех существ — из мяса или железа — должна была быть шея.
104
«…в принципе, Аос может использовать ее как плафон для ночника… или вешать на нее шляпки… или двери подпирать, когда уходит…»
Если бы перед ним была обычная стальная болванка, не говоря уже про живую тварь, она уже лежала бы на багровом песке Арены печальной горкой разрозненной анатомии.
Но это был голем.
С утробным мычанием монстр сел рывком, опираясь на одну руку и пытаясь другой прихлопнуть приставшего к нему человека.
Олаф, едва — но не совсем — успев увернуться, скатился с него как с горки.
Башка чудовища повернулась вслед за противником, и треугольные прорези глаз вспыхнули, точно все огни горячего Хела.
Исполинская лапа выбросилась вперед, и оглушенный конунг, не вставая, метнулся в сторону. Голем перевернулся набок и, точно играющий котенок, грохнул растопыренной пятерней там, где долю секунды назад был отряг, и рядом, и еще, и снова… там же… точно слепой…
Конунг вскочил на ноги, смахивая с лица одним стремительным жестом кровь и налипший песок, последний топор стиснут в руке, готовый умереть, сражаясь…
И согнулся пополам, роняя оружие.
Да, трехметровые стальные громады с человекоубийственными инстинктами и розовыми в голубой цветочек подъюбниками на голове иногда производят такой эффект на неподготовленных людей.
— Дуй отсюда, пока он не очухался!!! — проорала теперь уже Сенька с плеч Убийцы, затягивая сзади на шее голема запчасти придворного туалета Эссельте морским узлом [105] .
Монстр отчаянно махал руками, пытаясь сорвать нечто, лишившее его видимости не хуже любого тумана, но огромные железные лапы, способные держать оружие весом в десятки килограмм, были бессильны перед эфемерным облаком муслина.
— Ну, нет!!! — торжествующе проорал рыжий воин и бросился за отлетевшим топором.
105
«Я так и знала, что не может быть абсолютно бесполезной такая уйма ткани!»
— Уходим, говорю!!! — соскочила на песок перед ним царевна, перекатываясь и едва не сшибая с ног. — Если бы големов можно было раздолбать руками, Олеандр покупал бы новых после каждой схватки!!!
— Отряги не бегут!!! — опьяненный боем, Олаф думал уже не головой, а лезвием топора.
Легким движением руки он смёл Серафиму с пути, словно соломенную куклу, рванулся вперед…
Справа от нее что-то сверкнуло ослепительно белым.
— Тогда ложись!!!..