Не будите изувера
Шрифт:
Он не хотел учиться в школе, не приобрел никакой профессии, работал по принуждению. Целыми днями пил, гулял со закадычным дружком Юркой Смирновым, а потом отсыпался. Где деньги брал на гулянки, мать не знала. По юности вещи из дома тащил, а теперь утих: видимо, брать больше было нечего. Иногда подрабатывал в деревне, но ненадежного и злого парня никто брать на службу не хотел. В любой момент мог бросить начатое дело, да еще и поскандалить.
Устав от постоянного зудения матери, которая похоронила мужа и доживала век одна, Толик сделал себе комнату в дровяном сарайчике за домом. Сначала это
Старый диван, кривой круглый стол и пара табуреток, мутное зеркало на стене – вот и все убранство жилища. Никакого уюта и элементарной чистоты. Везде пустые пивные банки, обрывки промасленных с запахом рыбы газет, окурки. Иногда Толян сгребал веником грязь в угол, а Юрок потом выносил мусор. Но чаще всего эта комната походила на хлев.
Мать мучилась, но по-прежнему опекала бестолкового сына и переживала за него. Приносила еду, чтобы ненароком не отравился спиртным, стирала одежду и постельное белье. Правильно говорят, что трудный ребенок – самый любимый.
– Ты самая тяжелая моя работа, – в редкие минуты контакта с сыном говорила сыну Варвара и плакала.
– Да ладно тебе, мать, травить душу, – смущался тогда Толян и уходил к себе, чтобы залить проснувшееся вдруг чувство вины новой порцией пива.
Если бы не мать, Толик давно уже сгинул бы под забором. Самое удивительное, что он это понимал, и хоть кричал, если старая женщина его пилила, но никогда не поднимал руку и даже, бывало, прислушивался к ее словам. Может, только благодаря заботе матери он все еще оставался привлекательным для женского пола, и бабы слетались к нему, как мухи на варенье.
Зимой он часто уезжал в город к очередной своей пассии и жил за ее счет. Создать семью он не мог, как не способен был и на длительные отношения: ну, не терпел Толян ни давления на себя, ни попреков и слез. Как только новая баба начинала что-то требовать, он без сожаления бросал ее.
Однако с первыми теплыми лучами солнца, как перелетная птица, парень возвращался домой. Его визиты опять приносили горе матери и дружку Юрке, который без Толяна был слабым, но нормальным человеком: работал, как все, имел семью, по вечерам с сынишкой возился. Но как только на горизонте появлялся Нефедов, жизнь Юрки превращалась в труху. Маленький и пухлый Степанов ходил хвостиком за высоким и крепким другом, выполняя все его приказы. Даже в тюрьму один раз сел за грабеж, которого не совершал.
Толик еще раз потянулся, встал наконец и подошел к зеркалу. Оттуда на него уставилась угрюмая физиономия с черным, покрытым выросшей щетиной, подбородком, пустым взглядом и набрякшими веками. Мужик провел рукой по лицу, поскреб щетину, не зная, мыться или нет, и решил, что в понедельник надо привести себя в порядок. Взяв полотенце и бритву, он вышел во двор, где был колодец. Опрокинув ведро воды в пластмассовый таз, стоящий рядом, Толик с удовольствием побрился и вылил на голову ледяной родниковый поток. Тело покраснело и покрылось мурашками, с длинных прядей волос стекала влага. Голова волка с распахнутой
Он не знал, что за ним из-за сарайки наблюдают: восхищенные женские глаза внимательно следили за его утренним омовением. Девушка присела на траву, приоткрыв от возбуждения рот: капля слюны побежала по подбородку и сорвалась на светлую футболку с рисунком сказочного города на груди.
Парень вернулся в комнату, мрачно осмотрел неприглядное жилище. Чистому телу было противно прикасаться к грязи, хотя еще полчаса назад его это вовсе не волновало. Схватив веник, он стал яростно выметать из углов. Покончив с наведением порядка, развернулся, чтобы пойти в дом и перекусить – и снова услышал скрежет.
– Мать, заходи, я не сплю, – крикнул он, но дверь никто не открыл. – Что за ерунда. Кого там черти носят?
С этими словами парень выскочил из сарайки. Никого не было… Он зло пожал плечами, хотел плюнуть, но вдруг понял, что скрежет доносится со стороны маленького окошка. Тихо обогнул здание и увидел: в комнату заглядывает девушка.
– Ну и кто сегодня мне выспаться не дает? – грозно рявкнул он прямо над ее головой. Сгорбленная фигурка вздрогнула и резко выпрямилась, угодив затылком в нос наклонившегося Толяна. По двору разнесся отборный мат, а девушка, откинув распущенные волосы, весело рассмеялась.
– Да ладно, тебе, Толян, не узнал меня, что ли?
– Теперь узнал. Чего подглядываешь, зараза? Постучать в дверь не можешь, как обычные люди делают? – еще сердясь, спросил Толян и потер ушибленный нос.
– Подглядывать намного веселее. Ты такой смешной, когда спишь.
– Ага. Смешной. Нашлась шутница. Говори, Надюха, чего хотела?
– Пошли на Лесное. Я водку купила, пиво, закусь. Посидим, как раньше, искупаемся, о жизни поговорим.
– На озеро говоришь? – парень задумался, но потом вдруг что-то вспомнил. – Стоп. А ты вообще откуда взялась? Баба Аня говорила, что ты болеешь, в больнице лежишь.
– Слушай бабку больше. Она и не такое расскажет. Я у матери в городской квартире жила. Вот в деревню приехала и сразу с тобой повидаться захотела, – при этих словах девушка захихикала, видимо, тоже что-то вспомнив.
– И зачем ты мне нужна? Не хочу я с тобой никуда ходить, одна головная боль от тебя, Надюха, – окрысился Толян, – убирайся с моего двора, я еще от вчерашнего не отошел.
– Вот и опохмелишься. Голову поправишь. О! Вот и Юрок уже идет.
Со стороны дома к сараю приближался дружок Толика. Он быстро перебирал короткими ногами и немного задыхался.
– Юрок, куда так спешишь? Собаки за пятки хватают?
– Да нет. Не хотел, чтобы тетя Варя меня увидела: опять ругаться станет, что я тебя спаиваю.
– Мать, как всегда, в своем репертуаре. Все ее бедному сыночку вредят, – усмехнулся горделиво Толян, и потом обратился к дружку:
– Слушай, Юрок, видишь, Надюха приехала. Она предлагает на озеро сходить, проветриться.
– Я тебя приглашала, а не его, – девушка так ткнула пальцем в пивное брюшко Юрка, что тот согнулся пополам от боли. – Ты что, с этим самоваром идти хочешь? Забей! Пошли вдвоем!