Не будите изувера
Шрифт:
Чтоб не видел фотопленки.
И зашью жгутами рот.
Я лесновский живоглот.
– Ну, выпросит сегодня девка на пряники, – бурчал Толян, чувствуя, как снова растет возбуждение и напряжение в паху, – надо уходить, пока еще чего-нибудь не случилось.
Но отвлечь Надюху от ее потехи было невозможно – она как будто с цепи сорвалась. С трудом выдержал он еще полчаса, подождал, пока Юрок проспится, а затем, оставив домашнее покрывало лежать на песке, силком потащил друзей в обратную дорогу. Он, конечно, предполагал, что пьяная Надежда доставит
ГЛАВА 9
– Что там, что? – забеспокоился Сегамачо, который из-за спины друга ничего не успел рассмотреть.
– Серега, глянь.
Котыч опять навел фонарь на незнакомку, и его друг увидел распахнутые, как для соития, голые бедра с темным, блестящим влагой треугольником посередине. Бордовая юбка была закинута на грудь женщины. Трусы белели рядом.
– Серега, что это? – дрожащим голосом спросил он друга.
– А я почем знаю. Проверь, дышит или нет.
Котыч наклонился ниже, и в нос ему ударил сильный запах алкоголя. Он протянул руку к шее, чтобы потрогать пульс. И тут женщина, открыв глаза и посмотрев на мужика, как ему показалось, вполне осознанно, вдруг заорала на весь лес:
– Черный во-о-рон, черный во-о-рон…
Мужики подскочили, как ужаленные.
– Что за… , – выругался с перепугу Котыч и уронил фонарь. Тот покатился в кювет, оставляя светлый след, а затем погас. Они остались в кромешной тьме.
Женщина все кричала и размахивала руками, потом со стуком уронила их на землю и опять затихла.
– А чтоб тебя! – выругался снова Котыч. – Вот ведь как напугала, зараза, – он присел и стал шарить в траве.
– И не говори! Думал, в штаны тут же наложу, так передрейфил, – поддержал его Сегамачо, пытаясь найти фонарь с другой стороны. Рука его неожиданно наткнулась на теплое женское бедро. Он провел ладонью немного выше, коснулся пальцами кучерявых волос, и его сознание как будто взорвалось.
Что случилось дальше, он так и не понял, одно только крутилось в мозгу: если сию минуту он не поимеет эту пьяную бабу, непонятно, как оказавшуюся ночью в лесу, то просто сойдет с ума. Он стал лихорадочно расстегивать ремень.
– Ты что делаешь?! – в ужасе воскликнул Котыч. – Совсем ума лишился?
– Костян, отстань. Она все равно ничего не соображает, – захлебываясь слюной, шептал Сегамачо, стаскивая с ягодиц штаны. Он снял с головы кепку, вытер ее влажный треугольник, краем сознания вспомнив о гигиене, и с коротким всхлипом вошел в теплое лоно женщины.
Все закончилось через две минуты. Помутнение как началось, так же быстро и прошло. Сергей Иванович, пожилой уважаемый человек, деревенский участковый, неуклюже поднялся с земли и, боясь взглянуть на друга, стал одеваться и отряхиваться.
Котыч молча смотрел на него и не верил своим глазам. Он вообще отказывался верить в то, что произошло на обочине. Все было так
– Ну что уставился? – сердито проворчал Сегамачо. – Кто-то ее уже до нас оприходовал. Я не первый. У тебя сто лет уже бабы не было. Давай, пока есть возможность.
– Я не ты, так сорваться не могу. Я брезгливый. А ты, Серега, молодость вспомнить решил, когда не пропускал ни одной юбки? Тебе не противно?
– Теперь противно, а пять минут назад будто переклинило, – он на секунду замолчал, потом продолжил. – Ладно, прекращай меня воспитывать, волосы на себе рвать точно не буду, их и так уже не осталось.
Пылкий порыв улетучился, яростно бьющееся о грудную клетку сердце успокоилось, и начало приходить осознание сделанного, а с ним и чувство вины. Сегамачо наклонился, чтобы поднять брошенную кепку. Он посмотрел на нее удивленно, постучал о колено, желая стряхнуть прилипшие стебельки, и отшвырнул подальше. Потом нагнулся к женщине, натянул юбку на колени и, убрав прядь с лица, стал похлопывать по щекам, чтобы привести в чувство.
– Серега, ты что делаешь?
– Сам не видишь, что ли? На дворе ночь, баба лежит посреди леса, в любую сторону несколько километров до первого жилья. Надо тетку поднять на ноги. Не бросать же ее здесь.
– Мы так с ней полночи провозимся.
– Котыч, я, разумеется, сволочь последняя, что воспользовался беспомощностью бабы. Но ты не лучше меня. Ты предлагаешь ее в лесу оставить?
– Хорошо, мы ее заберем. А куда потом денем?
– Давай отвезем к какой-нибудь базе отдыха: там, среди людей, не пропадет. А в лесу еще неизвестно, что с ней будет.
Котыч нехотя согласился. Он поднял двумя пальцами грязные трусы и хотел натянуть их на ноги женщины, но увидел, что они разрезаны посередине. Он стоял и растерянно смотрел на две половинки, оказавшиеся в его руках.
– Какая-то мразь, похоже, ее изнасиловала.
От слова «мразь» Сегамачо дернулся, как будто его ударили. Он знал, что до конца жизни не простит себе этой неожиданной слабости, но повернуть время вспять уже не мог. Чтобы убрать дурные мысли из головы, он ринулся к машине и открыл заднюю дверь. Воротившись на обочину, схватил женщину под мышки: к ногам боялся прикасаться. Все еще ошарашенный Котыч молча подцепил ее за лодыжки, и они подняли женщину с земли. От резкого движения юбка незнакомки опять поехала наверх, оголив светлую кожу. Сегамачо судорожно сглотнул.
– Котыч, держи ноги ровнее.
– Не командуй, как могу, так и держу.
Они донесли ее до машины, положили на заднее сиденье. Котыч снова натянул юбку на ноги незнакомки. Потом сбегал за трусами, которые бросил на землю, и засунул их в карман незнакомки.
– Куда повезем? – глухо спросил Константин, садясь за руль.
– По той дороге, откуда на грунтовку сворачивали, я видел там одну базу отдыха. Вернемся назад и оставим ее у забора. Охрана и камеры слежения там есть, кто-нибудь обязательно заметит.