Не будите ведьму в женщине
Шрифт:
Ну так вот, к девице вернемся.
Утром, когда та проспалась, отдала ей бутылочку Серафима, инструкции четкие дала: в питье подлить и чтобы, когда выпьет ее первую увидеть должен. Иначе к другой и привяжется, если не она сама перед ним будет.
Подхватила девица бутылочку да подол и понеслась козочкой прыткой парня привораживать.
Даже поблагодарить забыла.
Серафима только хмыкнула ей в след.
Позже, правда, прибегала.
Благодарила.
Кружева искусные подарила. Знатной кружевницей девка оказалась.
Да не об
А Серафима через филина следила за ней. Парень перекинулся после питья на младшую сестру.
Мамка сначала повыступала малость, да в конце концов и согласилась тоже.
А девка огонь оказалась. От кавалера своего всех девок местных и нет — отгоняла. А парню льстило такое внимание: мелкая, а бойкая.
Действие снадобья давно прошло, а парень все с нею был.
Однако, то ли повзрослела девка, то ли и правда влюбленность прошла и глаза ее открылись, только надоел ей этот мамин сыночек.
Прибегала опять
— Пусть отстанет!
— Что опять травиться, вешаться и топиться будешь? — спросила ее Серафима
— Прости меня Ведунья Лесная! Глупая была. Не видела истинного лица его. Говорила мне сестра, а я как помешалась — тяжко девка вздыхала. — Я уже и не рада. И другой мне нравиться парень. Очень. — и покраснела.
– А мне что делать прикажешь? — напустилась наигранно на нее Серафима, ну марку же держать надо — Зелья мои крепкие! Сама видишь.
— Помоги бабушка! Век благодарна буду! Прошу убери его от меня! А то он уже и сватов заслать грозится!
Девка то не плохая оказалась, просто дурь в голову впустила.
— Смотри у меня! — погрозила пальцем Серафима — Еще раз с такой просьбой придешь — в зашей вытолкаю! Думай хорошенько, прежде чем чувства ненастоящие на другого человека навешивать! А ему не тяжело было думаешь? Он, между прочим, тоже мучается!
В общем отчитала ее Серафима как и положено, но средство дала.
Есть капельки, как сказала Серафима их еще и до Оляны варили, они человеку как глаза на жизнь открывают. Вреда не принесут.
А парень, если ничего в жизни своей менять не захочет после них — его дело.
А то, что взглянет на жизнь не мамкиными глазами, а своими — это точно.
И замолчала Серафима, вспоминая те события.
— Ну и чем там все закончилось? — не выдержала я
— Ох егоза, нетерпеливая! — рассмеялась Серафима — Не совсем пропащий парень оказался! Стал своей головой жить. И женился удачно. Семья у него крепкая и дружная. Детей пятерых народил. Четверо мальчишек, да дочка, любимица его, младшая. Рукастый мужик оказался, жена хозяйственная. А мамка его глупая, вначале лезла к ним все, да поставил он ее на место. Теперь радуется и с внучатами нянькается. А девица та тоже замуж вышла, но в другом селе живет теперь. И у нее все более менее. Нрав ей мешает иногда бешенный. А так кружевница знатная. К ней за кружевами из других сел и из городов приезжают. Вон и мне периодически в благодарность присылает. Помнит наказ мой!
17
Много
На своем, да на Олянином. Ее учебу тоже передавала.
Вообще то по зельям, мазям, настойкам и примочкам книга была. Ее вели все хозяйки этой земли заповедной.
Древняя книга. Очень. Поэтому сколько веков этой книге — уже никто и сказать не может.
Только записи все, как вчера сделаны. Почерк разный, обороты речи отличаются. Листов в ней — не счесть. Такое же количество рецептов. А самое поразительное, что каждая новая Ведунья могла внести свои дополнения или усовершенствования в тот или иной рецепт и места для этого в книге всегда найдется именно под тем рецептом, с которым она работает. Поэтому и под одним рецептом есть огромное количество пометок разными подчерками, а некоторые в первозданном виде используются веками…
И интересно еще то, что записывая рецепт ни одна Ведунья специально пустые листы не оставляет. Каждая просто пишет свой текст по порядку, ну или под тем рецептом который доработала, как я уже говорила.
Вот такой интересный и сокровенный талмуд хранится в этом доме.
Книгу эту меня Серафима тоже изучать заставила.
Ух сколько там интересного!
И вот за такими премудростями и проходили наши дни.
Я уже многое умела, многое знала. Часть знаний во мне просто раскрывались, когда что-то нужно было.
Эти знания с силой все перешло, как Серафима объяснила.
Однажды, когда она глазами филина за лесом следила в очередной раз, раненую медведицу увидела.
Охотник какой-то нерадивый ранил. Возможно они друг на друга случайно наскочили. Только у медедицы медвежата были и она защищать из бросилась. А охотник, корее всего, с перепугу выстрелил и сбужал при первой возможности.
Медведица его преследовать не стала.
Она опасность от медвежат отвела и ее это вполне устраивало.
Медвежата у нее были, которые еще не могли самостоятельно прожить.
И рана вроде не самая страшная, а вот кровь из медведицы выкачивала много. Вот и отправились мы с Серафимой помогать.
Тропа заповедная нас быстро до медведицы доставила.
Зверье лесное не трогает Ведуний, знает, что Ведунья им ничего плохого не сделает.
Вот и лежит медведица на боку, из передней лапы стрела металлическая торчит и кровь ручейком бежит. Подняла медведица на нас затуманенный взгляд, рыкнула, как прощаясь, чтобы о медвежатах позаботились
— Погоди прощаться! — Серафима ей в ответ — И медвежат своих сама до возраста доведешь!
На рану глянула, в сумку с зельями полезла, склянку с обезболивающим мне бросила и сказала
— На ранку вылей, стрелу вынь, кровь останови.
Я и сама уже в голове знаю как и что делать.
А ведь в жизни кровь не останавливала. Ну в смысле ранки то я знаю и видела. Сама сколько ссадин в детстве перенесла. Ну бежит кровушка, промоешь водицей подорожником приложишь и все, опять здоров.