Не было бы счастья
Шрифт:
— Илья Михалыч! — умоляюще простонал шеф, следуя правилам игры.
— Этот Байков являлся доверенным лицом одного из генеральных акционеров, Михаила Дьяченко.
— Помню я такого, — пискнул начальник и тотчас виновато заморгал.
— Михаила Дьяченко, — повторил Илья, вперив взгляд в смущенную физиономию шефа, и, удостоверившись, что тот целиком и полностью признал свою оплошность и перебивать больше не собирается ни под каким предлогом, продолжил: — все бы ничего, но доверенность Байкова не давала ему полномочий подписывать такие
— И что? — замер шеф. Кочетков самодовольно хрюкнул.
— И то. Слава богу, Дьяченко жив и здоров, правда, далеко отсюда. Месяц назад я его навестил в Голландии.
И, как ни странно, был первым. Он, знаете ли, после каких-то своих разборок с господином Зайцевым сменил фамилию и укатил подальше. Ребятушки нашего прощелыги его то ли не нашли, то ли не искали вовсе. Может, решили, что помер. А он мне соответствующую бумажку подписал. И не задним числом, а как полагается.
Илья сокрушенно вздохнул, вспоминая, скольких трудов составило эту бумажку сочинить и букву закона соблюсти.
У него получилось, соблюл. Тьфу ты, соблел.
— В общем, все как надо, — сказал он вслух.
— Замечательно, — потер ладони Константин Григорьевич, — тогда давай о латышах поговорим. Потому как если процесс не затянется… Он точно не затянется? Нам сейчас паника ой как не нужна! Нам сейчас срочно поставки нужны. Ты видел, кто от меня сейчас вышел?
Илья кивнул.
— Ну тогда начинай контракт составлять, — радостно воскликнул Константин Григорьевич, доставая очередную папироску. — Потому как Степан Степаныч очень серьезно настроен.
Кочетков ничего не сказал, а, покосившись на беломорину, двинулся к окну и решительно потянул на себя раму. Июнь мягко скользнул вдоль жалюзи, в кабинете немного посвежело и даже как будто запахло листвой.
— Да кондиционер лучше включи, — проворчал шеф, — а то от этого духу прямо повеситься хочется.
— Наоборот, жить тянет, — возразил Илья, прислонившись к подоконнику.
— Во-во, — буркнуло начальство, пряча лицо в чашке с кофе, — жить-то тянет, да некогда. Я в этом году еще на рыбалке ни разу не был!
Илья промолчал. Он тоже на рыбалке не был.
— Короче говоря, со Степанычем мы за рубеж шагнем, новые перспективы осваивать будем! И станут иностранцы хавать наши медовые торты да нахваливать!
— А то ж, — тихонько проворчал Илья.
— Давай, давай, иди, работай, — внезапно построжал шеф, — бери латышей за.. ну ты знаешь. И готовь договор, чтобы на следующей неделе мы не с пустыми руками к нему потопали.
Илья еще немного постоял у окна, глядя, как внизу волнуется зеленое море. Хорошо, что шеф наплевал на удобства и перевел главный офис сюда, в Матвеевское. От центра добираться сплошной геморрой, как выражается бабушка, зато вокруг тишь да благодать. Да вот колышется листва прямо под руками.
— До завтра, Константин
— Чего уж, — отмахнулся тот, — работай дома, не нужен ты мне здесь пока. Да и кабинет твой, кажется, того…
— Чего?
— Катерина! — завопил шеф.
Она немедленно появилась в дверях и при этом имела вид рассерженной жены, которую муж дурацкой просьбой об ужине оторвал от сериала.
— Катерина, ты не знаешь, кабинет Ильи Михалыча готов?
— Я все знаю, — высокомерно ответила она, — не готов он еще, там дрелят.
— Чего там делают? — не понял Илья.
— Дырки, вот чего, под всякие полки и шкафы! Замучили уже, каждый день такой треск, саму себя не слышу! Я вот Константину Григорьевичу говорю, говорю… А он мне говорит…
— Катерина! — ожил шеф. — Иди на место!
— Вот что он говорит! — удовлетворенно констатировала Катерина и вышла, покачивая бедрами.
— Видал? — мрачно осведомился шеф. — Так что иди и ты отсюда, будешь нужен, позвоню.
Какой-то важный вопрос промелькнул в голове, какое-то смутное воспоминание, но Илья уже потянул на себя дверь и через минуту оказался в широком коридоре, где сновали туда-сюда сотрудники с папками наперевес. Людской муравейник захватил его, понес к выходу, и мысль, что мышкой прошмыгнула в подкорке, была потеряна безвозвратно.
Ей едва удалось отвязаться от родственников, которым непременно приспичило проводить «невестку» до машины. Наверное, от любопытства они готовы были ее и до самого дома доставить. И хорошенько изучить быт, потрясти бельишко, рассмотреть фотографии на камине и пощупать шкуру медведя, на которой так сладко валялось Рите по вечерам.
Впрочем, нет, Кочетковы были слишком глупы, чтобы копаться в чужой жизни. Настаивая на проводах, они просто проявляли гостеприимство, вот что.
Рита в очередной раз подивилась ужасной тупости этого семейства.
Ничто их не смутило в ее появлении, ничто не вызвало подозрений и в столь же стремительном уходе. Только Ольга Викторовна все вздыхала и огорчалась что «так хорошо сидели!», а теперь «когда еще доведется!» Рита сразу дала понять, что с новым визитом пожалует не скоро.
— Я не хочу давить на Илью, — проникновенно пояснила она, — пусть у него будет время на размышления, он должен быть уверен, что хочет этой свадьбы так же, как и я.
Ольга Викторовна восхищенно запричитала, что это очень мудро.
А Марина решила, что самопожертвование в данном случае грозит истощением нервной системы.
Дед же заметил снисходительно:
— Илья у нас тугодум. Голова-то у него варит, да только разогревается долго.
Данька нахмурился, не понимая, о чем речь. А остальным стало ясно, что Виктор Прокопьевич был бы рад, чтобы Илья раздумывал таким образом до скончания века. Деду Рита не понравилась.
Но он хотя бы вышел ее проводить, а бабушка вообще не появилась.