Не было бы счастья
Шрифт:
Следующий кон выиграл дедушка и, победно сверкая очками, выдал замысловатое «естествознание». Пока восхищались, пока разбирались, что к чему, Женька отчаянно рылась в подкорке, соображая.
— Ежик! — со счастливой улыбкой заявил Данька.
— Елка! — крикнула Марина.
Ольга Викторовна придумала «енота», а бабушка «егозу».
Илья с Женькой старательно избегали смотреть друг на друга.
Дурацкая игра! Ну что за дурацкая игра! И кто ее только выдумал! Об этом в разных вариациях думала Женя.
Может
Он никак не ожидал такой пылкости. Она ему так треснула по руке, что даже след остался. Совсем бледный, но заметный все-таки. Попозже он его тщательно рассмотрит. И предъявит иск за моральный ущерб. Скажем, штук десять поцелуев.
Нет, чего мелочиться, штук сто.
Определенно, он сходит с ума. И самое поразительное — ему это нравится.
— Ерунда! — наконец, выпалила Женька и припечатала ладошкой бабушкину руку.
— Единство, — снисходительно хмыкнув, высказался Илья.
У него был один миг, чтобы прикоснуться к ее пальцам. И, черт побери все на свете, этот миг стоил того, чтобы замучиться в окружении бумаг, сигануть в окно и временно впасть в детство.
После обеда Данька, словно разморенный на солнышке щенок, заснул прямо в кресле, не осилив дорогу до комнаты. Бабушка задернула шторы и вытолкала всех обратно на террасу.
Говорить было лень, и двигаться тоже, и каждый, устроившись с максимальным комфортом, расслабленно засопел.
Женька зевнула в ладошку, смутно надеясь, что Илья вскорости заснет и перестанет на нее пялиться.
Она даже запахнула халат потуже, с вызовом покосившись в черные глаза за стеклышками очков.
Пялиться он не перестал. И она слегка зарделась, твердо зная, что рада этому, и досадуя на себя за эту неуместную, глупую радость.
Что-то приключилось с головой, точно. Во всяком случае разумно мыслить она отказывалась, зато чрезвычайно настырно наполнялась дикой веселостью и прокручивала по сотому разу какой-то бравый марш. Казалось, вот-вот бодрая музыка хлынет из ушей.
Хорошо еще, что не было сил пуститься в пляс. Но исполнить цыганочку с выходом очень тянуло.
Женька едва убедила себя, что просто свалится в траву. Но с безумным весельем в собственной голове ничего поделать не могла, оставалось только надеяться, что никто больше не услышит этот концерт.
— Вы, как знаете, а я тоже вздремну, пожалуй, — объявил дед и мгновенно захрапел.
— Я в город, — хмуро сообщил Илья, вполне оценив Женькины манипуляции с халатом.
Никакого другого варианта у него не было. Не придумывалось. Работать он все равно не сможет. А на что-то более интересное у него прав нет. Нет и все тут!
За игрой он думал только об одном. Но мыслительный процесс продвигался не слишком успешно, то и дело отвлекали смущенно-розовые щеки, нервные пальцы, воинственный темный хохолок, в
Нет, невозможно было сосредоточиться.
В обед он принялся думать с удвоенной силой. После обеда подумал еще. Зачем-то притащился вместе со всеми на террасу, хотя обычно в это время стояла особенная тишина, и можно было без помех поработать. Вместо этого Илья пристроился на перила и снова стал думать.
Решительный жест, которым она завернулась в халат, словно тот был бронежилетом, Илью позабавил и рассердил одновременно.
— Сыночек, ты же не собирался, — сквозь дремоту проговорила Ольга Викторовна, — чего тебе там делать, в этом городе?
— Мне надо. Срочно. И потом, продукты кончились, я посмотрел. А в нашей лавке ни хрена не купишь.
Ай, да молодец, ловко придумал.
— Так ты на рынок, что ль собрался? — зевнула бабушка.
— Ну.
— Жень, у тебя какой размер?
— Что? Зачем? — уставилась Женька на Ирину Федоровну.
Та невозмутимо заявила, что существовать сутками в халате — нонсенс. Конечно, в доме найдется одежда, но вряд ли она Женьке подойдет.
— Еще как подойдет! — заорала та, напуганная неопределенными подозрениями. — И потом, у меня есть платье.
— Твое платье никуда не годится! — отрезала Ирина Федоровна. — Пятна от травы так и не отстирались. Нельзя так легкомысленно относиться к нарядам, Женечка! Давай-ка, напиши Илье размеры, он купит все необходимое. Конечно, можно заехать к тебе домой, но это другой конец города! Он вернется как раз к Новому году… Стоп, Женечка, не надо ничего писать.
Женя вздохнула с облегчением. Илья, смущенный отчего-то, как школьник, раздраженно махнул рукой.
— Это ваши женские дела. Я пошел!
— Илюша! — приоткрыла один глаз Ольга Викторовна. — Бабушка права, а ты, как всегда, думаешь только о себе.
Ну конечно! Он же — эгоист, циник и канцелярская крыса.
— Извини, сынок, я не то хотела сказать, — мягко добавила мать, — просто Жене нужно…
— Мне ничего не нужно, правда! Ну что вы ей-богу!
Женька растерялась еще больше, осознав, что ее никто не слушает. Кажется, семейство окончательно и бесповоротно определило ее в неразумные дитяти и взялось опекать по полной программе.
И что с этим делать?!
—..ничего не понимаешь, да и вообще тебе это поручать не слишком удобно, — тем временем рассуждала Ольга Викторовна, — правда же, мам?
Бабушка величественно кивнула и открыла было рот, чтобы предложить еще какой-то безумный план, но тут из гамака подала голос Марина.
— Так пусть вместе едут, делов-то! Женька вполне доковыляет до магазина.
— Ты доковыляешь? — озаботилась Ольга Викторовна, поворачиваясь к Жене.
Та, схватившись ладонями за пылающие щеки, яростно помотала головой.