Не было счастья, так несчастье помогло..
Шрифт:
– Я так понимаю, что в лагере вы больше не будете жить, правильно, да?
– Правильно, госпожа Сирануш. Зачем нам тут оставаться, нас никто не держит, кроме спортсмена у нас нет тут близких - Миха внимательно смотрел на женщину- а оставаться тут, это значит объедать детишек. Они уже прозрачные совсем, посмотрите на них! А без детей у колонии нет будущего. Поэтому мы уйдем.
– Нет, не вы, а мы. Мы тоже уйдем. Нам с ребятами тут делать нечего. И надо бы забрать детей. Вы же понимаете, да, что эти недоумки их через пару дней жрать начнут, да? Детей надо
– Сирануш, там еще пара кроликов была, их что, уже сожрали?
– Нет, дорогая, их завтра скушать хотят. Их и кошек этой старушки. Она кстати, почему то умерла часа два назад. Я сама не видела, но говорят она споткнулась и ударилась, когда кошку отдать не хотела. Животные в клетке сидят, около кухни. Там мой старший сын и три племянника караулят. Никто животных сегодня не тронет. А что, вам они надо?
– Хорошо бы спасти их и заодно прихватить семена, которые Вера хранила. Они в ее шкафу, лежат, я знаю, где он стоит.
– Так, дорогая, скажи твоей тете Сирануш, где этот шкаф с семенами, мы с мальчиками сходим, заберем. А вы собирайтесь, как стемнеет и все спать пойдут, нам надо уходить. Детей заберем столько, сколько сможем. И немного еды я захвачу, у меня есть запас.
– Госпожа Сирануш, в лесу нам ночевать негде будет.
– сказал Миха- Мы Веру и Сергея у ручейка оставили, но там спать просто негде.
– Вы за это не переживайте. Главное, уйти от этой вони и от этих поганых людишек. А где переночевать, это мы придумаем!- С этими словами Сирануш пошла в сторону кухни, попутно совершенно безжалостно распихивая всех, кто подворачивался на ее дороге. На одного мужчину она мимоходом замахнулась ножом и ударила бы, если бы мужчина быстро не отскочил в сторону.
– А мадам суровая! Эх, пойду я собираться и с женой поговорю. Не оставлять же ее этим людоедам!
– С этими словами наш спортсмен пошел в свой угол, откуда скоро стало раздаваться гневное шипение его супруги.
Мы с Михой тоже пошли собираться. Еле еле нашла в общей куче вещей свой спортивный костюм, свернутый в валик, свое полотенце и пару носков. Достала из шкафа, с трудом открыв забитую дверцу, игольницу с нитками и иголками, спицы для вязания и забрала аптечку.
Удивилась тому факту, что никто ничего не прихватизировал, сняла в плечиков кофту и на полочке забрала упаковку трусиков. Странно, не заметили вещи, когда шмонали все шкафы? Или кто то мое себе решил приберечь?
Сложила все в рюкзак, сверху сунула 'пенку' в рулоне и в глубине шкафа увидела мыло. Взяла и его. Расческу, полотенце, сумочку с моими документами и мелочами сунула туда же.
Пошли с Михой к Вериному шкафу, около которого уже стояла Сирануш с сыновьями. На обоих парнях были навьючены большие спортивные рюкзаки, забитые под завязку.
Я вытащила из шкафа Верину косметичку, сгребла все ее кремы в сумку, нашла расческу и щетку. И мелочи разные, вроде трусов и носков. Мужчины ухмылялись, а Сирануш одобрительно качала головой, приговаривая- 'Бери, дорогая, бери, все надо!'
Так
Таким образом мы через час были уже собраны и готовы уходить. оставалось прихватить клетку с животными и забрать детей. Хотя бы тех, кто помладше и кто первый кандидат в котел.
А то, что эта публика очень быстро перейдет к канннибализму, мы не сомневались.
Пока мы собирались, к нам подошли еще люди. Причем уже с грузом за плечами и с детишками на руках.
Оказалось, не все хотели оставаться в лагере, предпочитая убраться подальше от уже не совсем адекватных, еще неделю назад вполне интеллигентных вроде бы людей.
Особенно впечатлила уходящих внезапная смерть кошатницы и странное нежелание хоронить усопшую.
А тут они увидели наши сборы и поняли, что пора рвать когти у уносить остатки своего мяса на костях, пока их не пустили в котел добрые соотечественники. Их и их детей.
Среди тех, кто уходил с нами, была молодая мать с двумя малышами, двухлетним мальчиком и четырехмесячной девочкой. Она оказалась тут без мужа, который просто не успел в тот день вернуться домой. И теперь ей и ее детям ничего хорошего не светило.
Конечно же, по тихому уйти у нас не получилось. Клетку с животными мы отняли с боем, детей просто перекидывали через ограду уже перешедшим туда женщинам.
Подростки перебрались сами, некоторым пришлось отпихиваться ногами от ошалевших взрослых. Когда одну девочку лет десяти все же стянул вниз пожилой мужчина, в разбитых очках, со слюной в уголках рта, и стал тащить ее подальше от стены, нашему спортсмену пришлось вмешаться. После пары крепких затрещин пожилой дядька отпустил девочку, но вцепился в ногу спортсмена, с воем- 'Я хочу есть!'
Пришлось добавить ему еще раз, чтобы отцепить уже от спортсмена.
Сирануш умудрилась забрать даже пару кастрюль и пачку спичек с зажигалками, лежавших под одной из сковородок. Но она честно оставила на месте половину зажигалочного запаса.
Мордобоя с остающимися не получилось. Уходили в основном молодые, и с ними ушли дети и подростки. В лагере остались только люди старше тридцати лет. Но парням Сирануш и нашему спортсмену напоследок пришлось помахать кулаками, чтобы успокоить остающихся.
И мы пообещали приносить им воду и по возможности еду.
Когда мы покинули лагерь и уже отошли метров на сто, нас догнало еще несколько человек. Кое кто нес на руках спящих детей. Оказывается четверых малышей спрятали остающиеся, непонятно с какой целью. Им же не прокормить?
Хотя, о чем это я...очень даже с понятной.
Вслед нам, кстати, летели проклятия и пожелания подохнуть поскорее. Группа быстро удалилась от лагеря и двинулась по нашим дневным следам в сторону поворота на ручеек. Больше никто за нами не увязался.