Не целуйтесь с незнакомцем
Шрифт:
– Миллион.
Уоррен внутренне вскипел, но постарался не подать виду.
– Это гораздо выше рыночной стоимости...
– Не выше. Столько мне заплатил Энтони Бредфорд.
Уоррен вскочил.
– Вы уже продали акции?!
Впервые улыбка Джиана предназначалась не Шадоу, а Уоррену.
– Да. Сегодня утром я подписал все бумаги.
В сливовых сумерках гостиницу освещала луна, выглянувшая из-за облака. Шадоу и Уоррен торопливо шагали по выложенной плитами дорожке к «Ягуару» на стоянке.
– Ты ни в чем
– Не уверен, что Джанна и тетя Пиф будут того же мнения. Я должен был первым найти Паоло. Непонятно только, как Бредфорд пронюхал о том, что Паоло – наследник этих акций.
– Он спит и видит, как бы завладеть отелями тети Пиф. Наверное, на него работает специальное детективное агентство. Бредфорд в деле похож на стервятника: он, выслеживая, кружит над добычей, а потом наносит точный удар. Он знает, что тетя Пиф была вынуждена продавать акции, чтобы собрать деньги на строительство «Голубого грота». Для него будет отрадой узнать, что предприятие провалилось. Тогда Бредфорд станет контролировать все мальтийские отели.
Уоррен распахнул перед Шадоу дверцу машины. Он не мог не заглядеться на ее стройные ноги, когда она усаживалась, но заставил себя не отвлекаться. Чертов итальянец! Он сел, вставил ключ в замок зажигания, но заводить мотор не торопился. Устав бороться с чувствами, он повернулся к Шадоу.
– Спасибо за то, что согласилась поехать со мной. Не знаю, что бы я делал без тебя.
– Я была уверена, что он не продаст нам акции. Карты...
– А что твои карты говорят о нас? – Вопрос вырвался неожиданно для него самого.
– О нас?
Барьер из пятнадцати лет рухнул в долю секунды. Он снова превратился в молодого человека в возрасте двадцати одного года, задыхающегося от испуга. Он дотронулся до ее плеча там, куда спадала волна огненно-рыжих волос, обнял за шею. Ее глаза сияли в темноте, губы разомкнулись, она приподняла подбородок и приняла поцелуй, словно ждала его все эти годы. Уоррен провел кончиком языка по ее полным губам, кляня себя за то, что столько лет отказывал себе в этом удовольствии. Ее язык затрепетал, и небывалый прилив желания охватил Уоррена. Чуть не задушив Шадоу в своих объятиях, перебирая пальцами ее густые тяжелые волосы, он осыпал ее поцелуями с жадностью юного повесы.
Неожиданно Шадоу отпрянула.
– Нет, Уоррен, я больше не имею дела с мужчинами. Я дала обет безбрачия.
Вцепившись в руль, Уоррен нахмурился, не веря собственным ушам. Шадоу Ханникатт – и обет безбрачия? Это невозможно. С другой стороны, он слишком давно ее знал, чтобы не отнестись к ее словам серьезно.
– Я не была с мужчиной с тех пор, как развелась, и не собираюсь. Ты знаешь, я всегда тверда в своих решениях.
«А как насчет твоего поцелуя минуту назад?» – вертелся на кончике языка вопрос, но он не стал его задавать. Вместо этого он спросил:
– А твоя дочка? – Девочка родилась спустя долгое время после развода. Или тогда о безбрачии еще не было речи?
– Мои отношения с мужчинами никогда не доводили до добра, – проговорила
Уоррен знал, как пренебрежительно относились к Шадоу ее собственные родители. Одри, несмотря на некоторые ее причуды, всегда старалась быть хорошей матерью. Кроме нее, у него были Джанна и тетя Пиф, в любви которых он ни на минуту не сомневался. Каково это – расти в одиночестве, не зная любви?
– Отец Хло наверняка хотел бы...
– Нет! – отрезала Шадоу. – Моя мать бросила меня с отцом, которому было на меня наплевать.
– Это не значит, что все мужчины такие же. Хло нужен отец.
– Я буду ей за отца и за мать. – Ее решительный тон еще больше его удручил.
Воцарилось молчание. В ночном небе все ярче светила луна. Шадоу тронула его за руку и сказала:
– Хло никогда не узнает, кто ее отец.
Уоррен хотел было возразить, что Шадоу поступает дурно, лишая ребенка родного отца. Мужчины умеют любить не хуже женщин.
– Я воспользовалась услугами банка спермы.
Он решил, что ослышался, но она поспешила развеять его сомнения, добавив:
– Искусственное осеменение.
– Зачем?! – вскричал он. Она была самой прекрасной, самой желанной женщиной во всем Лондоне. – Боже мой, зачем?!
– Я всегда хотела создать семью, но никак не могла найти подходящего мужчину.
Уоррен вспомнил напрасно растраченные годы, которые он мог бы прожить с Шадоу, и окончательно упал духом.
– Шадоу, прости меня за то, что я позволил отцу разлучить нас. Я...
– Ничего, – ответила она своим обычным тоном утешительницы. – Так легли карты.
– Неправда! Я – тот, кто тебе нужен.
– Нет, – убежденно ответила она. – Нам не суждено быть вместе. Теперь у меня есть дочь. Я должна растить ее, заботиться о ее будущем. Я не выйду замуж.
Уоррен почувствовал, что сейчас не время ее уговаривать. Она определила свой жизненный путь, на котором не было места мужчинам.
– Если я что-то могу сделать для тебя или Хло, дай мне знать.
– Нам и так хорошо, – сказала она, но ему послышалось в ее тоне колебание.
– Мы друзья. Ты хорошо это знаешь. Я не просто первый встречный, а брат Джанны. Я должен тебе помогать.
– Я подумываю о том, чтобы купить домик за городом и вывозить туда Хло на выходные. Но я откладываю деньги на ее учебу. Я пошлю ее не в Хантингтон, где так страдала сама, а в Европейскую школу в Куламе.
– Серьезно?
Намерение Шадоу не удивило Уоррена. Этих школ было много в Бельгии, Италии, Германии, Голландии, самой Англии. Учеников там делали европейцами. Их с самого начала учили двум-трем, а иногда и четырем языкам. Классы в этих школах были смешанными, что отражало особенности Европейского сообщества. Объединенная Европа быстро менялась. Выпускники таких школ смогут смотреть в будущее увереннее, чем учащиеся самых элитарных британских учебных заведений.