(не) читайте, это – для ёжиков!
Шрифт:
– Salve...- просияла я, приподнимаясь.- Мы в Беспределье? А где остальные?
– Мы – в Запределье, остальные – в Эринастании.
– А ты?
– А я здесь, с тобой,- логично рассудил он.- Или не видишь?
Я приняла сидячее положение, плотнее закуталась в плащ, скрывавший остатки моего царского "наряда", и прищурила глаза.
– Ты зол на меня...
– Зол?- хмыкнул Ээрикки.- С какой стати мне на тебя злиться? Уж точно не из-за того, что, пока не находил себе места и чуть не сошёл с ума, предполагая худшее, ты очаровывала предводителя наших смертельных врагов и становилась его "возлюбленной", связанной с ним священным
Бросившись сарторию на шею, я прильнула к его губам. Он слабо дёрнулся, тихо вздохнул... и судорожно прижал меня к груди. Ответный поцелуй был настолько яростным, что укушенная Небооким губа отозвалась глухой болью, и я отстранилась. Ээрикки обхватил ладонями моё лицо и, вглядываясь, будто последний раз видел меня лет двадцать назад, прошептал:
– Когда ты не появилась возле дерева, и я понял, с тобой что-то случилось, думал... я чуть не лишился рассудка, Дейни... Но что произошло в Бездне? Какой обряд связал тебя с повелителем випераберусов? Он ведь лгал, когда говорил, что…
– Брачный,- улыбнулась я, в душе забавляясь, как дёрнулось его лицо.- Можно сказать, ты похитил меня со свадебного ложа, помешав выполнить супружеский долг.
Краска сошла со щёк сартория, и я, не выдержав, расхохоталась. Растерянность Ээрикки мгновенно сменилась яростью.
– Ты меня ещё и дразнишь!
– Причём безнаказанно,- хихикнула я.- У тебя даже нет ядовитых зубов!
Лицо Ээрикки потемнело, и, снова рассмеявшись, я легко чмокнула его в губы.
– Не злись, я пошутила.
– То есть, брачный обряд тебя с ним не связывает,- чуть смягчившись, уточнил он.
– Связывает. Но с этим, наверное, уже ничего не поделаешь.
– Как?..- опешил Ээрикки.
– Не думаю, что могу подать заявление на развод,- пояснила я.- Но союз не был закреплён, поэтому, наверное, не считается полноценным...
Ээрикки схватился за лоб, тяжко вздохнул и мученическим голосом попросил:
– Просто расскажи мне всё, хорошо?
– А Гилберт тебя не хватится?- обеспокоилась я.- Как, кстати, оказался во дворце Небоокого? И Тоба, и остальные?
– "Небоокого"!- зло фыркнул сарторий.
– Потому что у него глаза такого же цвета, как небо в их мире,- невинно пояснила я.
– О боги...- простонал Ээрикки.- Рассказывай! Пожалуйста... Потом расскажу, как там оказался...
Я кивнула и уселась поудобнее. За время моего рассказа, сарторий продемонстрировал все оттенки бледности от недавно выпавшего снега до листьев молодого латука, но не перебил ни разу. Под конец растерянно посмотрел на мой браслет Великой Царской Супруги. Украшение было удивительно подвижным, я его практически не чувствовала, но, когда попыталась снять, оно не поддалось.
– Позже попробую мылом и оливковым маслом,- махнула я рукой.
– Сомневаюсь, что это поможет,- мрачно проговорил Ээрикки.- Как ты додумалась стать его царицей для того, чтобы уйти из их мира? Соединись ты с ним всеми... силами,- он поморщился,- совсем бы не смогла покинуть их мир!
– Думаешь?- усомнилась я.- Почему?
– Понятие "нерушимая связь" требует для тебя особых пояснений? Мы закроем наш мир для их порталов, и, вероятно, они до тебя не доберутся, но, если это когда-нибудь произойдёт... Клянусь, из всех безумных идей, когда-либо посещавших твою голову, эта – самая бредовая!
– Откуда мне было знать?- огрызнулась я.
Сарторий смерил меня суровым взглядом и вздохнул.
– А как ты себя назвала...
– Випераберусы называют нас "се",- тоном всезнайки вставила я.
Ээрикки закатил глаза.
– Потом он указал нам, как пройти в ту комнату...
– Опочивальню,- снова подсказала я.
– ...и серпентусы у входа в опочивальню,- ехидно передразнил Ээрикки,- тоже шипели про повелителя и царицу Анксунамун, с которой он уединился. Но мне и в голову не могло прийти, что это – ты!
– Зачем тогда ворвался?
– Хотел выбить из "повелителя" сведения о тебе,- потупился Ээрикки.- Теперь ведь даже знаю, куда нужно целиться...
Я захохотала. Сарторий, не мигая, смотрел на меня несколько секунд и вдруг улыбнулся.
– Не могу выразить, насколько рад, что ты невредима...
Качнувшись к нему, я снова собиралась прильнуть к его губам. Но Ээрикки меня удержал и острожно провёл большим пальцем по моей прокушенной губе.
– Почти не болит,- смутилась я и поспешно добавила:
– Твоя очередь! Расскажи, что случилось в Эринастании.
Теперь наступил мой черёд принимать оттенки снега и салата...
***
Когда я не появилась, Ээрикки, не помня себя от отчаяния, бросился к принцепсу. До конца испытания оставалось больше суток, за это время избранниц никто не пересчитывал. Понимая, что не сможет объяснить, откуда знает о моём исчезновении, не рассказав, что делал у мёртвого дерева, Ээрикки признался принцепсу во всём...
– С ума сошёл?- ужаснулась я.
– Да,- не задумываясь подтвердил сарторий.- Говорю же, был близок к помешательству от тревоги.
– А Гилберт?..
– Он поступил одновременно ожидаемо и неожиданно...
Пришёл в ожидаемую ярость, но неожиданно быстро остыл и отправился к своему отцу. Август наотрез отказался прерывать испытание, усомнившись, что я в нём действительно не участвую. Тогда принцепс, вспомнив о происках Уоссвы и иже с ним, приказал проверить "кабана" на "детекторе лжи". Результаты допроса ужаснули всех, включая августа. Уоссва сознался, что сговорился с избранницами из рас игнисов и террестрисов, и они устроили так, что вместо персональной части Леса Грёз, меня выбросило прямиком в Бездну. Ээрикки тотчас вызвался возглавить спасательную экспедицию, Гилберт его с жаром поддержал, но август осадил обоих. Что, если избранницы-хомоса уже нет в живых? Какой смысл рисковать лучшими воинами, чтобы просто в этом убедиться? Довод привёл принцепса в ярость, какой Ээрикки не видел у него ни разу за всё время своей службы. Август тоже вышел из привычной комы равнодушия и напомнил, кто среди эринацеусов главный. Гилберт не стерпел подобного тона. Августейшие ёжики выясняли отношения, пока Ээрикки, нарушивший в тот момент все мыслимые нормы этикета, не прервал перепалку, заявив, что всё равно отправиться в Бездну, и сам Великий Эринаций его не остановит. Но подобная экспедиция в одиночку вполне заслуженно приравнивалась к самоубийству. Это понимал и Ээрикки, и Гилберт, в конечном итоге заключивший с августом своего рода сделку. Ээрикки с группой добровольцев совершает вылазку на вражескую территорию, а прицепс, оставив грёзы о своей, вероятно, уже мёртвой избраннице, называет примой доминой деву, которая победит в испытании...