Не чувствуя беды (Выскочка и обезьяна)
Шрифт:
– Пойду позову всех, - предложил я.
– Я же просил не подгонять меня, - повторил Ковен, но на этот раз не так мрачно.
Теперь я уже был уверен, что еще два стакана, и мы приступим к делу. Я было направился к стулу, но что-то остановило меня. И я понял что: я положил револьвер стволом направо, теперь же он был направлен влево. Я вернулся к столу и вынул револьвер.
Да, это был "Марли" 32-го калибра, только не мой.
3
Я повернулся к Ковену, держа в левой руке револьвер, а правую сжав в кулак. Меня охватило такое бешенство, что если бы я вмазал ему, то наверняка сломал бы
– В чем дело?
– осведомился он.
Я смотрел сквозь него невидящим взглядом, отсчитывая про себя удары сердца. На пятом я понял, что это сделал не он.
Я отступил на шаг:
– Мы нашли ваш револьвер.
– Что?!
– Он вытаращил глаза.
Убедившись, что револьвер не заряжен, я протянул его Ковену:
– Взгляните.
– Да, похоже... не ваш...
– Естественно, нет. Мой был чистый и блестящий. Это ваш?
– Не знаю. Похоже... Но как же... Я взял у него револьвер.
– И что вы думаете по этому поводу?
– Я весь клокотал от ярости. Кое-кто вынул своими ручками мои револьвер и подложил ваш. Может, вы сами и сделали это, а?
– Нет. Я? Какого черта, как я мог это сделать, если я даже не знал, где находится мой револьвер?
– Мало ли что вы говорили! Да вас выпороть мало! Целый день продержать меня здесь, а теперь здрасьте-пожалуйста! Выкладывайте все начистоту, если вы вообще в состоянии это делать! Вы брали мой револьвер?
– Нет. Но вы...
– Вы знаете, кто мог это сделать?
– Нет. Но вы...
– Заткнитесь!
Я подошел к телефону и набрал номер Вольфа. Обычно это время дня Вольф проводил в оранжерее и беспокоить его не полагалось, кроме исключительных случаев. Этот был исключительным. Когда Фритц снял трубку, я попросил его набрать местный номер, и через секунду Вольф был на проводе.
– В чем дело, Арчи?
– Естественно, он был раздражен
– Простите за беспокойство, но я у Ковена. Мой револьвер лежал у него в столе, но он все время оттягивал проведение своей экспертизы. У него плоховато с силой воли, и ее надо подстегивать алкоголем. Я болтался по дому. А сейчас мы только что вернулись к нему в кабинет. Я открыл ящик, чтобы глянуть на револьвер, и обнаружил, что совершена подмена. Кто-то взял мой револьвер и подложил тот, что был украден. Понимаете? Его - на месте, а моего нет.
– А зачем ты его там оставлял?
– О'кэй, вы, конечно, правы. Но теперь-то что делать? У меня есть три варианта: вызвать полицию, приволочь всю компанию к вам, что, учитывая мое состояние, будет непросто, или заняться этим самому. Так что?
– Только не полиция. Им это доставит слишком большое удовольствие. И привозить их ко мне тоже не надо. Револьвер ведь там, а не здесь.
– Значит, остаюсь я?
– Естественно. Только осторожно.
– Он захихикал.
– Хотел бы я сейчас посмотреть на тебя. И главное - не опаздывай к обеду.
– В трубке раздались короткие гудки.
– Боже мой, только не полиция!
– взмолился Ковен.
– Не будет полиции, - мрачно ответил я и положил его револьвер в свою кобуру.
– По крайней мере, если мне удастся самому разобраться в этом. Кстати, это зависит и от вас. Пока оставайтесь здесь, а я сейчас спущусь вниз и соберу всех сюда. Ваша жена спит. Но если,
– В конце концов, это мой дом, Гудвин, и...
– Черт побери! Вам никогда не приходилось встречаться с маньяками?
– Я ткнул себя пальцем в грудь.
– Будем знакомы. Когда меня выводят из себя, я перестаю отвечать за свои поступки. И самое лучшее для вас было бы вызвать полицию. Я требую, чтобы мне вернули мой револьвер!
Я направился к двери, а он снова потянулся за бутылкой. Пока я спускался вниз, мне удалось взять себя в руки, и я уже готов был сообщить им, что Ковен просит всех подняться, без излишней нервозности. Пат Лоуэлл работала все за тем же столом. За Хильдебрандом и Жорданом я зашел в мастерскую. Я даже нашелся, что ответить Пат Лоуэлл, когда она спросила, как я повалял дурака. Что касается Хильдебранда и Жордана, то, когда они вылезали из-за стола и выключали свои приемники, я уже стал к ним внимательнее присматриваться, - как бы там ни было, но кто-то из обитателей этого дома спер мой револьвер! Процессия начала подниматься по лестнице, я замыкал шествие. Миновав первый пролет, я спросил их, где мне найти Адриана Гетца.
– Наверху, наверное, - ответила Пат. Они остановились на площадке. Сверху доносились звуки радио. Пат махнула рукой налево: - Он обычно спит днем с Рукалу. Хотя сейчас уже поздно.
Я решил все-таки зайти. Не доходя до арки, я почувствовал порыв холодного воздуха. Окно было открыто! Я подошел и закрыл его, потом глянул на обезьяну. Она сидела, съежившись, в углу клетки и издавала сердитые жалобные звуки, прижимая к груди какой-то предмет. За окном уже смеркалось, но на зрение я пожаловаться не могу - в лапках у нее был револьвер, и не просто револьвер, а мой "Марли". В поисках выключателя я направился к кушетке, стоявшей у камина, и, подойдя к ней, замер. На ней лежал Выскочка, Адриан Гетц, но он не спал.
Я наклонился, чтобы получше рассмотреть его. Над правым ухом была дыра, от которой тянулась красная запекшаяся струйка. Я приложил руку к вырезу его жилетки и задержал дыхание. Теперь было очевидно, что он уже никогда не насладится дневным отдыхом.
Я выпрямился.
– Эй, подойдите-ка сюда, все трое, и по дороге включите свет!
Они появились в проеме. Кто-то нажал кнопку в стене, и лампа зажглась. Спинка кушетки пока еще скрывала от них Гетца.
– Как холодно!
– произнесла Пат.
– Ты снова открывал...
– И тут она увидела Гетца. И те двое тоже увидели и остолбенели.
– Не трогайте его, - распорядился я.
– Он мертв, и вы уже все равно ничем ему не поможете. Ничего не трогайте. Все трое оставайтесь здесь, а я...
– Боже всемогущий, - простонал Пит Жордан. Хильдебранд тоже что-то пискнул. Пат стояла, вцепившись обеими руками в спинку кушетки. Она что-то спросила, но я уже не слушал ее, надо было как-то отнять у обезьяны револьвер. Я попытался пропихнуть руку сквозь прутья, но дотянуться до нее все равно не смог.
– Всем оставаться на местах, - скомандовал я и направился прочь из комнаты.
– Мне надо позвонить.