Не чувствуя беды (Выскочка и обезьяна)
Шрифт:
– Я открывал окно.
– Боже мой!
– Коротышка осуждающе покачал головой и припустил к клетке. На его пути стояли миссис Ковен и Пит Жордан. Они шарахнулись в сторону, словно опасались оказаться растоптанными, хотя было совершенно очевидно, что коротышке не под силу раздавить существо, превышающее размерами сверчка. И дело было не только в его росте и возрасте, он весь был как-то странно искривлен и передвигался резкими, судорожными рывками.
– Вы приехали!
– пробасил Ковен.
– Не обращайте внимания на
– Он выдавил из себя смешок.
– Ну как она, Выскочка?
– Надеюсь, что ничего, Гарри, - прозвучал тот же мягкий спокойный голос.
– Я тоже надеюсь, а то Гудвину придется не сладко.
– Ковен повернулся к Байраму Хильдебранду: - 728-я закончена?
– Нет, - пропищал Хильдебранд.
– Я звонил Фуриари, он сказал, что все будет сделано.
– Как всегда, опаздываем. Там надо будет кое-что исправить. В третьем блоке, где Дэн говорит: "Не сегодня вечером, дорогая", оставь просто: "Не сегодня, дорогая". Понял?
– Но мы ведь уже обсуждали это...
– Помню. Делан, как я сказал. И 729-ю тоже надо будет изменить. А 733-ю ты уже закончил?
– Нет. Я только...
– А что же ты тогда здесь делаешь?
– Но вы же назначили встречу на половину первого, и Гудвин уже здесь.
– Я позову тебя, когда будет надо. После завтрака. И покажи мне 728-ю, когда переделаешь.
– Ковен хозяйским взглядом окинул присутствующих.
– Ну а как все остальные? Цветем? Увидимся чуть позже. Пойдемте, Гудвин. Приношу свои извинения, что заставил вас ждать. Идемте со мной.
Он направился к арке, и я последовал за ним через зал к другой лестнице. Поднявшись этажом выше, мы оказались в узком коридоре, из которого вели четыре двери. Все они были закрыты. Он повернул налево, открыл дверь и пропустил меня в комнату. Здесь было значительно лучше, чем в зале:
во-первых, не было обезьяны, во-вторых, температура была градусов на десять ниже и, в-третьих, разумное количество мебели давало возможность двигаться. Прежде всего в этой комнате бросался в глаза огромный старый поцарапанный стол у окна. Предложив мне сесть, Ковен направился к столу и принялся снимать салфетки с тарелок, которыми был уставлен поднос.
– Завтрак. Вы будете завтракать позже.
Это было сказано достаточно повелительным тоном, но я кивнул из вежливости, чтобы поддержать дружеский контакт. Судя по тому, что было на подносе, он в нем нуждался: жеваное яйцо-пашот, прозрачный кусочек тоста, три мелкие черносливины, тоник и стакан. Жалкое зрелище. Он начал с чернослива. Покончив с ним, налил себе тоника и, сделав глоток, спросил:
– Принесли?
– Револьвер? Естественно.
– Дайте посмотреть.
– Вы уже видели его у нас в офисе.
– Я пересел поближе к нему.
– Хорошо бы нам обсудить подробности. Ваш револьвер хранился в этом столе?
Он кивнул
– В левом ящике, в глубине.
– Заряженный?
– Я ведь вам уже говорил.
– Говорили. Вы сказали, что приобрели его два года назад в Монтане, на ранчо, а приехав домой, не удосужились зарегистрировать и все это время он лежал в ящике. Еще неделю назад он был на месте, а в прошлую пятницу вы обнаружили пропажу. К полиции вы не хотели обращаться по двум причинам: во-первых, из-за отсутствия лицензии, а во-вторых, потому, что подозреваете тех пятерых людей, имена которых вы нам назвали...
– Я не сказал "подозреваю", я сказал "может быть".
– Прошлый раз вы несколько иначе говорили об этом. Впрочем, неважно. Вы назвали пять имен. Кстати, человек, которого вы назвали Выскочкой, это Адриан Гетц?
– Да.
– Значит, все пятеро здесь, и мы можем начать. Насколько я понимаю, я должен положить револьвер в тот же ящик, где лежал ваш, а вы соберете всех здесь. Какая роль отведена мне?
Он проглотил кусок яйца и заел его тостом. Вольф расправился бы с этим в пять секунд, а еще точнее - он попросту выкинул бы все в окно.
– Я вот о чем думал, - произнес Ковен.
– Я скажу, что запланировал новую серию с Дэном, в которой он открывает сыскное бюро. В связи с этим я обратился к Неро Вольфу за консультацией, а он прислал вас. Мы некоторое время пообсуждаем этот вопрос, и я попрошу вас показать, как производится обыск, чтобы дать нам некоторое представление об этом. Естественно, вы не должны начинать со стола. Сначала осмотрите полки. А когда вы подойдете к столу, я отойду в сторону, так, чтобы видеть всех пятерых. Тут вы открываете ящик, достаете револьвер, и они видят:
– Я полагал, что это сделаете вы.
– Да. Но потом я подумал, что лучше это сделать вам - тогда они все будут смотреть на револьвер и на вас, а я спокойно смогу изучить их лица. Я буду следить за ними. И когда вор, если таковой будет присутствовать, увидит револьвер в ваших руках, то лицо выдаст его, и я это замечу. Вот так.
Признаюсь, это звучало довольно убедительно. Может, ему и вправду удастся так чего-нибудь добиться, размышлял я, пока он допивал свой тоник. С тостом и яйцом было покончено.
– Очень хорошо, за исключением одного. Вы считаете, что лицо виновного будет выражать удивление. А что, если лица всех пятерых будут его выражать? Я достаю револьвер из вашего стола - что могут подумать люди, не знающие, что у вас таковой имеется?
– Но они знают.
– Все?
– Конечно. Разве я вам не говорил? Как бы там ни было, но они все знают о револьвере. Вообще в этом доме все вс? знают. Давно надо было избавиться от него. Так что все очень просто, Гудвин, - мне надо узнать, куда делся этот чертов револьвер, кто его взял, а дальше я разберусь сам. Я уже говорил это Вольфу.