Не дай мне упасть
Шрифт:
– Мы не успеваем дождаться Сэма в Триполи. Придется лететь навстречу и подобрать его.
Несмотря на кажущуюся искренность русского, Мегуми продолжала сомневаться. Не ведут ли эти типы своей игры, не обманули ли их с Кэтрин? Но прошло не так много времени, и самолет, взлетевший в ливийское небо, вновь приземлился в незнакомом японке месте. В иллюминатор она увидела вертолет и еще какую-то технику, приземистые широкие строения и горы где-то вдали. Уже взошло солнце, и в его молодом свете пыльная посадочная полоса казалась новее, чем была.
Сэм появился в салоне одновременно с худым черноволосым типом
Обе женщины сидели как на иголках все время, пока Сэм был заслонен от них русскими, а Александр беседовал с начальством. Но вот худой брюнет направился к ним. Подойдя, он не стал садиться и протягивать руки.
– Здравствуйте, - сказал он на безукоризненном английском.
– Меня зовут Виталий Сергеевич Колосов.
– Здравствуйте, - первой отозвалась Канзаки.
– Меня зовут Канзаки Мегуми.
– Я Кэтрин Винтерс, - сказала американка.
– Рад познакомиться, - сухо кивнул Колосов.
– Сэмюэль довел до моего сведения, что вам можно доверить секретную информацию
– Кхм, - Мегуми кашлянула. Пытаясь понять, что ответить.
– Да.
– Тогда идемте.
Жестом пригласив их за собой, русский развернулся и пошел в ту часть салона, где расположился Сэм. Дамы не заставили себя ждать и дружно последовали за ним. Поднявшись, Мегуми невольно посторонилась и пропустила Кэтрин вперед. По какой-то причине ей показалось справедливым позволить певице первой увидеться с Ватанабэ. В конце концов, у них были куда более важные отношения. Как выяснилось, вежливость принесла дурные плоды.
Ватанабэ сидел на сиденье у прохода, выставив ноги в изорванных штанах на ковровую дорожку. Выше пояса Сэм был обнажен, демонстрируя всем желающим широкий торс, круглый живот, волосы на груди и мускулистые руки. За его спиной на соседнем кресле примостился один из русских без пиджака и с закатанными рукавами рубашки. На теле толстяка виднелись следы плохо заживших ран, свежие шрамы и гематомы. Когда женщины и Колосов приблизились, русский в рубашке взял с поставленного на спинку сиденья подноса скальпель и безо всяких церемоний вонзил его в один из шрамов. Ватанабэ не шевельнулся и не издал ни звука. Он просто продолжал сидеть, опершись руками о колени и подавшись вперед. Скальпель взрезал плоть, кровь потекла по спине, пропитывая подставленное полотенце. Не утруждая себя зажимами и прочими медицинскими процедурами, русский взял инструмент для извлечения пули и засунул в получившийся разрез.
– Я не знаю, из чего ты сделан, - сказал он Сэму.
– Но впервые вижу, чтобы в одной тушке застревало столько пуль. С этими пятимиллиметровыми одни сквозные получаются.
– Приходится оставлять немного в себе, если хочешь, чтобы ткани были сильнее обычных, - ответил Ватанабэ ровным голосом, будто не копошился в нем хирургический инструмент.
– Мягкие ткани при концентрации выходят как дерево, твердые - как сталь.
– Да знаю, - русский вынул из раны крохотный кусочек
– Но все равно никогда не видел, чтобы кто-то столько пуль проглотил.
Извлеченная пуля громко ударилась о поднос, а разрез на спине принялся стремительно заживать. Через несколько секунд от раны, прежде выглядевшей не слишком хорошо, остался только тонкий розовый шрам, принявшийся бледнеть и исчезать. А русский уже принялся за не полностью зажившее ранение под лопаткой.
Кэтрин, подошедшая следом за Колосовым, вставшим чуть поодаль, смогла во всех подробностях разглядеть процедуру излечения. Она видела кровь, увидела уродливые шрамы, исчезавшие как по волшебству, почувствовала сладковато-горький запах, взявшийся непонятно откуда. Невозможно было поверить, что с каменным лицом под ножом хирурга сидел Сэм. Ее Сэм. Это безразличие к боли, эта кровь, отдаваемая щедро и без раздумий. Это тело, казавшееся живым, но подвластное починке словно механизм. Таков был теперь он, заплативший эту цену за ее благо.
О поднос звякнула еще одна извлеченная пуля. Русский взрезал очередной участок и присвистнул.
– Да тут осколок как в груди, только больше.
– Вот и вытаскивай, - сказал Сэм и, повернув голову, заметил Кэтрин.
Пауза длилась недолго, но достаточно для того, чтобы Канзаки, по велению вездесущего бесенка пристально наблюдавшая, успела заметить недосказанность. Японка увидела, как певица слегка побледнела и остановилась, неловко положив руку на сиденье прямо напротив того, где сидел Сэм. Один из русских, собравшихся в этой части салона, вежливо посторонился, предоставив даме возможность сесть. Кэтрин присела на краешек кресла.
Мегуми тоже рассмотрела процесс очищения тела Ватанабэ от чужеродных элементов. Ее удивил тот факт, что на толстяке остались раны. Канзаки в теории знала, что регенеративные способности трикстеров и Наследников не безграничны, но никогда еще не видела, чтобы восстановиться не хватало сил и времени Сэму. Процесс извлечения пуль и осколков сам по себе не поражал эстетичностью. Корявый осколок, весь в крови, улегся рядом с накопившимися пулями, когда Мегуми присела через сиденье от Кэтрин.
– Долго еще, эскулап?
– спросил Колосов, нависнув над Сэмом и хирургом.
– Да все уже, - заверил русский, убирая пропитавшееся кровью полотенце и вытирая руки.
– Ну и хорошо, - кивнул майор.
– Тогда, бойцы, попрошу вас вернуться к капитану.
Колосов ткнул пальцем себе за спину. Четверо русских ловко просочились мимо женщин и Сэма, удаляясь в другой конец салона. Хирург выбрался в проход, подхватил поднос с инструментами и последовал за остальными. Никто из подчиненных Колосова не произнес ни слова, и только отойдя, русские начали перешептываться.
Сэм выпрямился, расправляя плечи, и заговорил:
– Девушки, вы уже знакомы с этим джентльменом?
– Только что познакомились, - ответила Мегуми, видя, что Кэтрин не может и не хочет говорить. Певицу, похоже, таки одолевал стресс.
– Не буду спрашивать, какую фамилию ты им назвал, - саркастически глянул на Колосова толстяк.
– Но, в общем, лучше зовите его Архангелом. Такое у этого угрюмого типа псевдо.
– Архангел?
– Канзаки посмотрела на сухого русского с сомнением.
– Как-то чересчур пафосно.