Не делай добра

Секстон Мари

– Я не могу вам помочь с этим. Я не квалифицирован, чтобы выписывать рецепты.

– Агнес сказала, что иногда вы даете людям лекарства без рецепта.

Это было правдой. Иногда он так и делал. У него был запас лекарств, выписанных по рецепту, незаконно приобретенных - ингибиторы АПФ (группа препаратов, которые снижают артериальное давление за счёт воздействия на превращение ангиотензина I в ангиотензин II и путём ингибирования распада брадикинина), инсулин, антибиотики, антидепрессанты, крем «Сильваден» от ожогов, большое количество противозачаточных и, да, очень небольшой запас обезболивающих. У него было несколько источников, в основном, сомнительные

наркоторговцы и один или два уличных дилера, но Чарли был чрезвычайно осторожен в распространении таких лекарств. Обезболивающие он приберегал для самых экстренных случаев, да и то только для клиентов, которым доверял. Он дал немного отцу четверых детей, живущему по соседству, у которого не было документов, и который в противном случае не смог бы работать. Он дал немного Уоррену несколько лет назад, когда тот получил ножевое ранение, защищая одну из проституток, которых он защищал. Он дал пару таблеток подруге Уоррена Шугар в тот день, когда ее дружок-полицейский избил ее почти до смерти. Но он также лечил членов банды от ножевых и огнестрельных ранений и дал им всего лишь пригоршню Адвила. Дело было не столько в том, кому это было нужно, сколько в том, кому он доверял. Его маленькая нелицензированная клиника была достаточно нелегальной, но если бы его поймали на распространении опиоидов, он потерял бы нечто большее, чем лицензию медбрата. И тот факт, что Маккенна немедленно попросила лекарства, но отказалась от его предложений о бесплатном тестировании, насторожил Чарли.

– Я не держу дома обезболивающих, выписываемых по рецепту. Если это то, что вам нужно, вам придется обратиться в одну из клиник.
– Он указал на список в ее руке.

Она разочарованно вздохнула.

– У вас должно быть что-то. Вы не могли бы дать мне одну-две таблетки, чтобы мне хватило до понедельника? Тогда я смогу сходить к своему врачу.

Вот только она не хотела. Если бы он дал ей немного сейчас, она бы, несомненно, вернулась.

– У меня нет ничего, что я мог бы вам дать. Мне жаль.

– Агнес сказала, что вы помогаете людям.

– Я делаю все, что в моих силах. Но Агнес никогда не просила обезболивающих и не нуждалась в них, кроме крема, который помогал ей при артрите. Как я уже сказал, у меня нет оборудования для выявления серьезных заболеваний, и я не могу достать вам обезболивающие, кроме тех, что продаются без рецепта.

Она снова вздохнула.

– Ок. Я приму Тайленол.

Он дал ей его и немного ибупрофена, прежде чем проводить до двери. Но он готов был поспорить на все деньги в своем кошельке, что видел Маккенну не в последний раз.

***

Чарли обнаружил Джонаса крепко спящим на диване, а Лютик свернулась калачиком у него на груди. Кошка махнула хвостом в сторону Чарли, словно призывая его побеспокоить их.

Чарли задумался.

Джонас сказал, что ему нужно поговорить, и что это серьезно. Но было уже поздно, и после разговора с Маккенной Чарли не был уверен, что хочет браться за что-то серьезное. Он все еще пытался осознать, что Джонас внезапно появился на пороге его дома.

Конечно, он мог бы разбудить Джонаса и пригласить его в спальню. Даже если бы между ними ничего не произошло, Джонасу было бы гораздо удобнее в постели, чем на диване. И мысль о том, что он будет обнимать его, когда уснет, наполнила Чарли теплом.

Но находиться вместе в постели было либо неловко, либо чертовски сексуально.

И то, и другое пугало Чарли в равной степени.

У Джонаса были все те же растрепанные темно-русые волосы, но они отросли с тех пор, как Чарли видел его в последний раз. Когда он расстался с Греем, ему было всего двадцать пять, но он мог сойти за двадцатилетнего. Сейчас ему был тридцать один год, в апреле,

если Чарли правильно помнил, ему должно было исполниться тридцать два. Его грудь и плечи расширились, но это была только часть его внешности. Теперь он носил очки в роговой оправе, которые каким-то образом придавали ему более зрелый вид, подчеркивая его своеобразное чувство юмора. И потом, его глаза. Он больше не выглядел невинным ребенком. Не то чтобы он и тогда был невинным ребенком. Но у него был тот самый взгляд - молодой, оптимистичный и все еще немного детский - именно такой, к которому всегда стремился Грей. Но когда Чарли заглянул в глаза Джонаса сегодня вечером, он увидел в них зрелость и настороженность, которых не было у прежнего Джонаса. Он выглядел как взрослый мужчина, с щетиной на подбородке и первыми признаками морщин вокруг глаз.

Он выглядел чертовски хорошо, и Чарли, поморщившись, отступил на шаг.

Джонас был всего на пять лет моложе Чарли, но эти пять лет почему-то казались ему непреодолимыми. Не то чтобы Джонас никогда не видел его обнаженным, но Чарли с тех пор набрал почти двадцать фунтов. Конечно, он мог бы не включать свет, но Джонасу все равно пришлось бы чувствовать вес Чарли на себе. Ему пришлось бы дотронуться до мягкой плоти на животе Чарли.

Чарли содрогнулся от этой мысли. Нет. Он не был готов к этому. Жаль, что он не знал об этом несколько месяцев назад. Возможно, он не стал бы есть так много печенья. Возможно, он пошел бы в спортзал и попытался сбросить несколько килограммов.

Так много всего могло случиться, но теперь было уже слишком поздно.

Он вздохнул и накинул на Джонаса плед.

Шесть потерянных лет, внезапный дискомфорт Чарли из-за его внешности, а также то, о чем Джонасу нужно было с ним поговорить, все это могло подождать до утра.

Глава 4

Чарли проснулся от запаха бекона. Джонас, очевидно, все еще был здесь, в его доме, готовил завтрак. Ждал, когда Чарли выйдет, чтобы они могли поговорить о…

Чем-то. Чем-то серьезном, сказал Джонас.

Каждое утро, прежде чем встать с постели, Чарли посвящал минуту медитации. Он закрыл глаза, сосредоточился на своем дыхании и позволил эмоциям прийти. Он не пытался бороться с ними или изменить их. Он старался не называть их хорошими или плохими. Ему нужно было только признать их и принять.

Сначала любопытство. Что именно побудило Джонаса появиться здесь сейчас, спустя столько лет? Что было такого важного?

Где он был? Чем занимался?

Почему он ни разу не позвонил и даже не отправил электронное письмо?

Затем гнев. Чарли любил его, а Джонас продолжал жить своей жизнью, даже не потрудившись сообщить Чарли, куда он ушел и чем занимается.

Горе от того, что, возможно, они потеряли. Душевная боль от того последнего разговора была все еще свежа в его памяти.

Радость от того, что Джонас теперь здесь. Проблеск надежды на то, что, возможно, они смогут вернуть потерянное.

И, наконец, дискомфорт. Так или иначе, это должно было вызвать неловкость. А если бы Грей выбрал это утро для одного из своих неожиданных визитов?

Что ж, «дискомфорт» даже близко не подошел бы этому. Грей знал, что они друзья. Это никогда не было секретом. Но он определенно никогда не знал, насколько крепкой стала их дружба ближе к концу. Он был настолько поглощен своей собственной драмой, что никогда не осознавал, что Чарли оплакивал потерю Джонаса гораздо больше, чем Тэда.

Чарли, наконец, заставил себя вылезти из постели и побрел по коридору на кухню.

– Я не хотел засыпать у тебя прошлой ночью.
– Джонас переложил приготовленный бекон щипцами со сковороды на тарелку, накрытую бумажным полотенцем.