Не для нас с тобою
Шрифт:
— Мил, условия можно поменять.
— Нет, Саш. Нельзя. — Растерянный бывший любовник не сопротивляется, когда я выталкиваю его в подъезд. — А теперь проваливай. Не звони мне.
Резким движением захлопываю дверь и быстро поворачиваю замок, чтоб он больше не вошёл.
Господи, какая же я дура!
Зачем согласилась на эти отношения?
Знала, что Сашка слишком серъезно воспримет наш роман.
Ни о чем я не думала. Давила к себе гадостное чувство отвращения к самой себе. Жалела ту женщину, что ждёт своего любимого мужа домой. А он в обеденный перерыв едет в отель
Дура, я дура. А ещё плохая. Очень плохая.
Хотела после развода почувствовать себя женщиной. Любимой, желанной. Да только за годы брака забыла, что любовь не ищут в чужих постелях. Ее там нет.
Все, с романами покончено, решаю я, собираясь на работу.
Резкими движениями сорванный с тела халат улетает в неизвестном направлении.
Из шкафа достаю серую юбку и натягиваю на похудевшие после декрета бедра. А теперь настал черед оранжевой блузки без рукавов. На улице стоит невыносимая духота, несмотря на ранее время суток.
Немного косметики на лицо и высокие каблуки на ноги. Я же бизнес-леди?
Я же бизнес-леди.
Подмигнув своему отражению в зеркале, походкой от бедра направляюсь к входной двери и замираю возле нее. Я же совсем забыла о Саше. С гулко колотящимся в ребра сердце выглядываю в дверной глазок. Площадка пуста. Саша исчез.
Вот теперь можно и на работу.
2. Мила
Влетаю в кофейню, со скоростью пушечного ядра, не замечая ничего вокруг. Эта привычка всегда быть пунктуальной и не опаздывать сыграла со мной злую шутку. Я постоянно куда-то спешу. В этот раз, не замечая ничего и никого вокруг, врезаюсь в упругую и теплую стену, выставляя руки вперёд. Пальцы рук нащупывают тонкую ткань, облегающую эту самую стену. Не обращая внимания на звёзды, пляшущие перед глазами, утыкаюсь взглядом в мощную мужскую грудную клетку, облаченную в черную футболку.
— Ой, простите, — выпаливаю извинения и скольжу взглядом выше, сталкиваясь с обладателем самых красивых серо-голубых глаз на свете. — Ухты! — вырывается против воли.
— Вы не ушиблись? — внимательный взгляд лениво сканирует меня, а губы приветливо и немного смешливо улыбаются.
— Нет, простите, я как всегда лечу, не замечая… Простите, — запинаюсь, тараторю без умолку, чем вызываю у мужчины удивленный взгляд.
Будто земля разверзлась под ногами. Звуки ресторана тонут в тишине, сквозь которую пробивается стук моего сердца. Кажется, что мир замер и все остановилось в этом моменте: неловкая я, мои пальцы на его угольно-черной футболке, красивые чувственные губы, которые размыкаются, двигаются и краем уха ловлю грубое:
— Ничего…
Перевожу недоуменный взгляд выше и понимаю, что самые красивые серо-голубые глаза больше не приветливы. В них застыл лед, зрачки сузились так, что цвет радужки кажется насыщенней, мрачней. Близкое расстояние между нашими головами позволяет мне заметить это. А так же то, что его длинный нос с широкими ноздрями немного искривлен на переносице. Видимо был сломан когда-то. Но это его не портит нисколечко. Широкие брови нахмурены, между ними четко прорезываются две глубокие складки, будто мужчина часто бывает серъезен.
Отрываю руки от его мощной грудной клетки и делаю шаг назад. Такой он… Вкусный. И пахнет умопомрачительно. Мускусные нотки и мужской терпкий запах.
— Вы так и будете стоять столбом, или может все-таки меня пропустите? — вырывается грубость из пухлых губ и все очарование мигом спадает. Внезапно на меня накатывает злость. Я может впервые в жизни вижу такого красивого мужчину, а он мной… не очарован. И это обидно. И злит.
Ну и ладно.
Обхожу его по касательной и направляюсь к стойке, чтоб сделать заказ, позволяя себе на миг оглянуться. Стоит, смотрит на меня. Сканирует внимательным взглядом. И нет в его глазах ни капли приветливости.
— Мил, тебе как всегда? — прерывает наш немой диалог бариста Леха, который выучил мой каждодневный заказ.
— Да, Леш, — поворачиваюсь к нему и одариваю парня своей самой обаятельной улыбкой. Тот смущается, немного краснеет, отворачивается к кофе-машине, и пока он производит над ней нехитрые манипуляции, я разглядываю привычные полки с пирожными, чувствуя пятой точкой горячий, прямо таки огненный взгляд того красивого грубияна.
— Держи, Мил, — Леша выставляет передо мной на стойку подставку с тремя светло-коричневыми стаканчиками. — Как подписать?
— На эспрессо “Ворчун”, на остальных: “Биг Босс” и “Удачного дня”.
— Охохо, — посмеивается бариста, подписывая стаканчики черным маркером. — Кого ты так любишь?
— Ворчун — старший смены охраны, Биг-Босс — управляющий, а удачного дня желаю нашему администратору.
— Добрая ты, Мил. Замуж бы тебе. Такую красавицу с руками и ногами возьмут. Небось и готовить умеешь?
— Что я там не видела? — хмыкаю я, подавляя маску отвращения на лице. — Уже наелась досыта, — провожу ребром ладони по горлу.
— Это твой мокачино, — подвигает новый стаканчик Лешка. — За счет заведения.
“Самая красивая” — написано на стаканчике.
— Спасибо, Леш, — от всего сердца благодарю баристу, беря стаканчик в руку.
Хороший он парень — Леша. Симпатичный, только закомплексованный какой-то. Ему быть чуть больше уверенности — отбоя от девушек не было бы.
— Много пить кофе вредно, — раздается над ухом грубый хрипловатый голос, пугая меня так, что я сминаю стаканчик, который держу в руке.
— Ай-яй-яй! А-а-а-а! — стону я, ставя стаканчик на стойку бара и махая в воздухе рукой, по коже которой стреляет боль от пролитого на нее горячего кофе.
— Твою мать! — чертыхается мужчина, крепко обхватывая мое запястье и потянув за него. — Леш, принеси мазь, — кричит он растерянному баристе.
Мужчина тянет меня в сторону туалета, толкает меня внутрь, открывает кран и протягивает мою руку под поток холодной воды, струящейся из крана.
— Это уменьшит боль, — проговаривает он, внимательно всматриваясь в мое лицо.