Не для посторонних глаз...
Шрифт:
Однако что это был за взгляд, которым она наградила его в лифте? Будто любовалась. Но потом её словно что-то спугнуло. Появилась в ней какая-то неуверенность и робость. О чём она подумала?
Сейчас Кристина сверкала голыми пятками, удаляясь по коридору, и это было действительно забавно. Наверное, у неё всё-таки нервы сдали, раз она позволила себе подобное поведение в стенах его компании (где все ходят по струночке), да ещё и в его присутствии!
— М-да. Ну ладно, работай пока… — пробормотал он, глядя ей вслед. — Посмотрим, как ты покажешь себя на совещании. Только попробуй провалить презентацию…
Кристина
«Никто же не мог… Или мог?!»
С замиранием сердца она медленно его выдвинула и… обнаружила свой «ежедневник» на том же месте, где и положила. Давно Кристина не испытывала такого облегчения. Никто не видел! Потому что если бы кто-нибудь сунул туда свой любопытный нос, то явно не вернул бы «компромат» на место. Она надёжно заперла ящик и пообещала себе, что отныне будет ещё тщательнее за ним следить. Как бы она ни спешила, голова всегда должна быть холодной, а ящик — запертым.
Свою драгоценную тетрадочку Кристина каждый день приносила на работу и уносила домой. Но вот днём таскаться с довольно тяжёлым ежедневником было хлопотно. К чему брать его, скажем, в кафе на обед?! Вот она и завела себе привычку запирать Дневничок в ящик стола, а в свободное от работы время записывала всё, о чём кричала душа.
Кто-то скажет, что вести бумажный дневник несовременно и неудобно, но Кристина бы очень с этим поспорила. Во-первых, она была не из тех, кто выставляет свою личную жизнь напоказ, поэтому вариант электронного дневника отмела сразу. Да даже если оставлять записи закрытыми, только для личного просмотра, интернет — место не такое уж и надёжное. У многих знакомых взламывали странички и, соответственно, любовались сокровенным. Так что бумажный вариант Кристину вполне устраивал. Так сохраннее.
Из нижнего ящика стола она достала распечатанный и заботливо подшитый в папочку материал для выступления и презентации. Потом быстро скопировала из папки «Офис» на флешку обновлённый файл с самой презентацией (над которым поработала с утра уже в офисе и внесла кое-какие улучшения) и метнулась к зеркалу.
«Да уж, ну и видок…» — Кристина пригладила растрепавшиеся от бега волосы и поправила одежду. Обувшись, бросила последний взгляд в зеркало и отчего-то вспомнила момент, когда разувалась. Щёки снова обожгло румянцем.
«Он ведь не подумал ничего такого, верно?»
Спохватившись, проверила телефон: пять пропущенных вызовов от Вероники Дмитриевны, офис-менеджера, к которому её «прикомандировали» в качестве помощника, чтобы та всему научила новенькую сотрудницу. Веронику подводить совсем не хотелось, потому что она, в отличие от мегер, закрывших Кристину на складе, была приятной женщиной немного за тридцать. Её муж тоже работал в компании (кажется, в отделе кадров), а двое детишек уже ходили в школу.
Выйдя в коридор, набрала номер «начальницы» и попутно отметила, что сотрудники уже стали подтягиваться с перерыва. Женщина ответила после второго гудка: видимо, ждала звонка:
— Алло, Кристина! Вы где, милая? Совещание скоро начнётся. У вас всё хорошо? Ничего не случилось? А то я уже час до вас дозвониться не могу.
— Простите, Вероника Дмитриевна, эм… меня на складе случайно заперли, а телефон я
— Хм… случайно, говорите? Точно случайно? — подозрительно уточнила Вероника.
«Да, проницательности наставнице не занимать».
— Если честно, то не уверена… Но всё уже в порядке, меня выпустили, — Кристина не стала углубляться в подробности и уточнять, кто именно ей помог.
— Я поняла. А вы сейчас где? — спросила коллега.
— Иду в малый конференц-зал.
— Замечательно! Жду вас, я уже там, — и отключилась.
Ещё бы ей там не быть: сегодня очередь Вероники Дмитриевны готовить зал для совещания.
«К счастью, не моя, иначе точно ничего не успела бы».
Быстро посетив дамскую комнату (как-никак почти два часа на складе провела), Кристина ещё раз глянула на себя в зеркало, побрызгала в лицо водой и почувствовала, что уверенность возвращается. Без трёх минут два она вошла в конференц-зал, кивнула Веронике и прошествовала к служебному ноутбуку, подключённому к проектору. Скопировав на него файлик с презентацией, запустила программу и убедилась, что всё прекрасно открылось и отобразилось на большом экране, даже резкость наводить не пришлось.
«Х-хух, успела. Теперь просто нужно хорошо выступить, не заикаться от волнения и, по возможности, ответить на все возникшие вопросы, если таковые появятся. Но я же не зря готовилась. Всё будет в порядке. Я справлюсь!»
Глава 4
В малом актовом зале собрались начальники отделов, то и дело шуршащие какими-то бумагами: кто отчётом, кто диаграммами или графиками, кто распечатанной презентацией. Кристина поняла, что не одна она нервничает перед предстоящим собранием. На сегодняшнем совещании должны присутствовать трое акционеров компании (остальные собираются лишь на обязательные собрания акционеров или в каких-либо экстренных ситуациях), и каждому подчинённому хотелось выглядеть перед ними в лучшем свете.
Финансовый директор Тамир Асланович был, пожалуй, самым неординарным акционером, попасть к нему на язык не хотел никто. Денис Витальевич, исполнительный директор, среди акционеров считался самым лояльным, поэтому если у кого-то из начальников отделов во время выступления сдавали нервы, они обращали взор, полный надежды, именно на него, ища поддержки и молчаливого одобрения. Генеральный директор Алексей Викторович был держателем контрольного пакета акций и являлся внуком, сыном и племянником основателей компании. Гендиректора уважали за высокий профессионализм, серьёзность и трудолюбие, но его крутого нрава изрядно побаивались.
Все эти полезные сведения Кристина получила от Вероники, за что была той очень благодарна. В общем, если вдруг нервишки начнут пошаливать, нужно смотреть на Дениса Витальевича. Он обязательно кивнёт или ещё каким-то образом выразит поддержку на расстоянии. Вооружившись этим решением, как щитом, Кристина сама себе не поверила, когда во время выступления стала поглядывать на Алексея Викторовича. Это было абсолютно нелогично, неправильно и даже абсурдно, будто она сама себе могилку роет и смертный приговор подписывает, но почему-то именно в его глазах хотелось видеть одобрение, удивление, поддержку, ну хоть что-нибудь, какие-то эмоции кроме холодного снисхождения. Но, с другой стороны, не было и укора, разочарования или недовольства.