(Не)добрый молодец: Зимогор
Шрифт:
— За что?
— За то! Чтоб знал.
Вадиму казалось, что он разговаривает с армянским радио.
— Вам люди нужны? Я же говорил, что Марусю-швею спас, а с ней девка вместе, Агашей зовут. Я вообще-то уже штук пятьдесят мертвяков упокоил и ещё до сих пор живой, а вы и носа не кажете из-за стен. А вас там не один человек, что же вы трусите?
— Мы???
— Вы, — кивнул Вадим, — и вообще, зови уже сотника, с тобой мне не очень говорить охота, авось, он поумнее будет. Я уже третий день в посаде живу, и хоть бы хны, а вы
— То не твоего ума дело, паря! Ладно, позову я сотника, жди, — и десятник ушёл.
Вадим снова отошёл от стен и опустился на траву, внимательно оглядываясь по сторонам. Чуял он, что нагрянут скоро бесы по его душу! Всеми фибрами души чувствовал, но уйти пока не мог. Хотелось увидеть Агашу и передать ей денег, или в сам Козельск войти. Хотя нет, не стоит. Не даст это ему ничего, не выбраться в свой мир без нужных знаний. А все знания не здесь хранятся.
Некоторое время спустя, когда Вадим уже был готов рвать и метать, на стену пожаловал и сам сотник, им оказался Кишка. Внимательно оглядывая закипающего от злости парня, он не торопился ничего говорить, стремясь понять: кто стоит перед ним. Тот ли это литвин, или не тот?!
Внешне он выглядел похоже, но в то же время сильно отличался. Сейчас сотник видел перед собою молодого парня в сильно потрёпанной одежде: армяк сверху располосован и подшит кое-как, портки тоже не в лучшем виде, сапоги старые, но ещё крепкие, только рубаха новая да целая.
Голова не покрыта, с копной удивительно густых, неровно, будто ножом обрезанных волос, ласково игрался ветер. Что примечательно: на лице приблудного дворянина выделялся кривой багровый рубец свежего шрама. И вообще, весь вид молодого парня свидетельствовал о том, что он немало повидал на своём недолгом веку. Это чувствовалось по повадкам, по глазам, тревожно зыркающим по сторонам, и по тому, как он держал в руках слегка тронутую ржавчиной саблю. Именно так и должен был выглядеть любой, кто зарабатывал себе на хлеб нелёгкой жизнью наёмного воина.
— Так ты кто такой? — сотник в третий раз задал набивший оскомину вопрос.
— Вадим Белозёрцев, поместный дворянин, литвин, я же приходил к вам уже не раз и женщину с детьми спас. Вы же знаете об этом?
— Да, ты как-то сильно изменился, а прошло всего-ничего. Тот парень намного меньше тебя был, и худее и ростом ниже, да и повадки у тебя стали не его. Сдаётся мне, что ты переродился паря. Как ты выжил и почему вернулся?
— Зараза меня не берёт, потому не боюсь я ни укусов, ни ран от них.
— О, как! — удивился сотник. — А разве так бывает?
— Бывает, — пожал плечами Вадим, — всё бывает, и не такое случается. Впускайте меня быстрее или гоните в шею. Мертвяки сюда бегут.
— Почём знаешь? — вытянул шею в направлении посада сотник.
— Чую я их, как собака кошку.
— Мммм. Не в моей власти тебя пускать без приказа воеводы. Жди, когда доложу.
— Агашу мне повидать, да денег ей передать на
— Девку твою не скоро приведут. Они живут далеко отсюда. Мало ли что, вдруг в них зараза ещё живёт, нужная часа ждёт.
— Они живы?
— Да, все живы. Воевода свой уговор помнит!
— Тогда передайте Агаше, что я помню о ней и ещё вернусь.
— Стой, воевода придёт, он разрешит её привести, если она узнает тебя, то может быть мы и впустим.
В это время со всего посада стали появляться бесы. Вадим оглянулся на них, недавно обретённая интуиция подсказывала, что их не меньше двадцати, и с некоторыми из них он мог бы и не справиться. Кажется, у бесов появились наблюдатели за стеною, оперативно передавая информацию остальным.
— Нет больше у меня времени! — с досадой произнёс не принятый на службу Вадим. — Прощевайте тогда. Я ещё вернусь.
Повернувшись спиной к крепости, Вадим увидел первых мертвяков. Они были уже совсем близко, и их ряды неумолимо пополнялись новыми, не упокоенными козельчанами. Видели их и стражники со стены, но никаких попыток хоть как-то помочь не предприняли. Стрелы, что ли, берегут? Вадим резко развернулся, и что было сил метнул небольшой кошель, полный медных монет.
— Передайте деньги Агаше! — крикнул он и побежал прочь.
Однако без помех не обошлось: наперерез ему выскочил невысокий бес, чем-то похожий на шимпанзе и передвигающийся прыжками. Бес прыгнул, Вадим резко присел влево, уходя в сторону от столкновения и одновременно вскидывая правую руку с фламбергом. На землю упало уже перерубленное пополам тело зомби. Белозёрцев еле успел добежать до ближайшей избы, спасаясь от десятка других бесов, когда оттуда вышел очередной бес. Он скалился и, словно радушный хозяин, расставил руки в надежде схватить Вадима.
— Лапы прочь! — крикнул Вадим, отсекая их двумя ударами крест-накрест.
Времени, чтобы добить мертвяка не было, и Белозёрцев полез на крышу. Устроившись, он взглянул вниз. Возле избы столпились пять бесов, и громко стенал шестой, тряся отрубленными культями вместо рук. Посмотрев на Вадима, что сидел на самом верху, мертвяки бросились на своего собрата, посчитав того более лёгкой добычей. Жалобы недобитка на несправедливость судьбы тут же сменились его истошным визгом, но вскоре снизу раздавалось лишь удовлетворённое чавканье.
Вадима передёрнуло, и он перевесился на другую сторону крыши, ища пути к отступлению. Что ж, с Козельском не сложилось… Пока они созреют, согласуют (бюрократы средневековые!), пока то да сё, пока внутрь пустят, уже поздно будет боржоми пить. Да и оттуда уйти так просто не получится. Излишняя подозрительность вечно всё губит. А ещё Вадим боялся, что у него отберут оружие, а самого убьют. Тоже ведь вполне возможный вариант развития событий. Из-за городских стен трудно будет выбраться, а чужаку тем более, как говорится: вход рубль, выход — два. И те кровью заплатить придётся.