Не доверяй мне секреты
Шрифт:
– Ступай, Грейс.
Он хочет коснуться моей руки, но, поймав мой взгляд, не делает этого.
– Выйди из дома, отправляйся к машине и не оглядывайся.
Я достаю мобильник.
– Дело в том, – говорю я, глядя ему в глаза, – что тогда мне всегда придется оглядываться.
– Стой! Не торопись, подумай, – горячо говорит он. – Подумай о своих девочках, о Поле, об Эде, о вашей поездке в Австралию…
– Нет уж, – качаю я головой. – Я уже раз попробовала пойти по этой дорожке. Хватит с меня всяких тайн. Больше не хочу.
Я снова пытаюсь набрать номер полиции. Жду, что Юан
– Ну и что ты им скажешь?
– Всю правду.
– Так-таки всю?
Я не отвечаю.
– Нам надо договориться, чтобы наши показания совпадали. Слышишь, Грейс?
Я отворачиваюсь, вижу огни полицейской машины, подъезжающей к дому, выхожу под дождь, чтобы встретить их.
И вот снова полицейский участок. Снова я вся мокрая и обмотана одеялом, но теперь напротив меня сидит не Орла, а Юан. Мы молчим. Нас отводят в разные комнаты и задают вопросы. Я сообщаю все как было, всю правду. Впрочем, нет, не всю. Не упоминаю о Розе, не говорю о том, что меня посещали мысли прикончить Орлу, хотя и временами. Всегда говорю одно и то же: она была безумна, одержима жаждой отомстить мне и моей семье, одержима своими подростковыми воспоминаниями. Что преследовала и травила меня почти две недели и что я пришла к ней в коттедж, хотела попытаться урезонить ее. Что она напала на меня. У меня на шее синяки от ее пальцев, и у нее на коже следы от моих ногтей. Подтверждаю версию Юана, что он только оторвал ее от меня и что она неудачно упала. Ни он, ни я не ожидали такого финала.
Со Ская немедленно возвращаются Пол с Эдом. Пол во время допросов находится рядом со мной, он всячески поддерживает меня и в атмосфере кривотолков, которые неизбежно за этим следуют. В течение первых двух недель после смерти Орлы он постоянно рядом, неизменно и полностью на моей стороне, но, когда мы остаемся одни, я вижу и слышу, что он думает и чувствует на самом деле.
– Я делаю это ради наших девочек, – говорит он. – Но ты… Но ты, Грейс…
В глазах его неподдельное страдание, мне стыдно в них смотреть, и я низко опускаю голову.
– Никак не могу понять, – продолжает он, – во-первых, с чего это вдруг у тебя был роман с Юаном, а во-вторых, почему ты мне ничего не сказала о том, что Орла преследует тебя.
– Не могла…
– А Юану могла?! – кричит он.
Мне нечего сказать в свое оправдание. Любые слова будут не в мою пользу. Если бы я открыла всю правду, до конца, стало бы еще хуже. Заглядываю в душу, но не вижу для всех нас абсолютно ничего хорошего, если во всех подробностях опишу Полу цепочку событий, которая привела к гибели его первой дочери. Розу уже не воскресить, мой рассказ лишь вскроет старую рану, и она опять станет кровоточить. Я не считаю, что защищаю или покрываю Юана, впрочем, и себя тоже. У меня такое ощущение, будто я делаю все, что могу, смирилась с мыслью, что случившееся много лет назад уже не исправить и мне придется до конца дней моих жить с этим.
Дейзи и Элла, похоже, страшно испугались, узнав, что Орла маниакально преследовала меня. У Эллы глаза все время на мокром
– Ничего не понимаю, – то и дело говорит она. – Зачем это ей понадобилось преследовать тебя? Казалось, такая добрая, милая женщина…
Меня беспокоит, что в полицию заявится Шагс и тогда расследование примет несколько иное направление, но пока этого не происходит. Тревожит также, что при нашем с Орлой разговоре в эдинбургском ресторане были свидетели, люди, сидевшие за соседними столиками, что они прочтут об этом деле в газетах, узнают Орлу по фотографиям и заявят в полицию, что, мол, слышали, как я ей угрожала. Но, слава богу, этого тоже не происходит.
В конце концов, Орла сама решила свою судьбу. Через две недели после ее смерти к нам домой приходят полицейские и сообщают, что ни мне, ни Юану обвинение в убийстве предъявлено не будет. Все факты говорят в нашу пользу. Убранство ее спальни – явное свидетельство тому, что безумие ее было непритворным и глубоким. Потом, история ее психического заболевания, ее наркозависимость, приговор, который она получила за участие в убийстве своего мужа. (Я узнаю, что сама она ножа, конечно, в руках не держала, но заплатила человеку, который совершил убийство, и спокойно стояла и наблюдала, как он отрабатывает свой гонорар.)
Когда полицейские уходят, я чувствую глубочайшее облегчение, которое, однако, сдерживается растущим отчуждением между Полом и мной. Как и планировалось прежде, мы все вместе отправляемся в Мельбурн, но счастливые минуты, когда мы с ним строили планы на будущее, уже в прошлом; теперь Пол все решает сам: где он будет проводить выходные, где мы будем жить, что возьмем с собой и что оставим здесь. Разговаривает он со мной вежливо, но холодно. Можно сказать, мы почти не общаемся. Кажется, я его просто не интересую. Ну и любовью мы с ним, конечно, больше не занимаемся.
Я с головой отдаюсь сборам, рада, что есть хоть что-нибудь, чем занять мысли и руки. И вот однажды утром, когда я занимаюсь тем, что освобождаю гараж от лишних вещей, к дому подъезжает машина. Сердце мое снова сжимается: из нее выбираются Мюррей и Анжелин. Я иду навстречу, мы сходимся посередине дорожки, ведущей к дому, и я сразу замечаю, что Анжелин изменилась. Одета безукоризненно, как и всегда, но походка уже не столь уверенная, да и взгляд далеко не такой нахальный, как прежде.
– Грейс, – говорит она, останавливаясь в шаге от меня, – кажется, я тебя недооценила.
– Я очень сочувствую вашей утрате, Анжелин.
– Правда? Ты не шутишь?
– Правда, – стараюсь говорить спокойно. – Я не хотела этого. Честное слово.
– И тем не менее сделала.
Она наклоняется ко мне:
– Ну-ка, посмотри мне в глаза и скажи, положа руку на сердце, что ни ты, ни он не хотели смерти моей дочери.
Гляжу ей в глаза. Открываю рот, но сказать ничего не успеваю.
– Я так и думала!
Лицо ее пылает, ее так и трясет от ярости.
– Я этого тебе не забуду. Может, полицию ты одурачила вместе со своим дружком, навешали им лапши на уши, но меня вы не проведете.