Не единственная
Шрифт:
— Это большая честь, моя госпожа, — еще раз поклонившись, произнесла Аньис. По-карлийски. Это было смело, но ей подумалось, что госпоже Кассоре будет приятно услышать родную речь. Сердце быстро забилось от волнения.
— Вы говорите по-карлийски? — госпожа Кассора удивленно приподняла брови. Невесомо — даже тень морщинки не появилась на лбу — но очень выразительно. И добавила тоже по-карлийски. — Вы получили всестороннее образование?
— Об этом не мне судить, моя госпожа, но господин Эль дал мне все возможности, — ответила Аньис.
— Достойный ответ, — улыбнулась госпожа Кассора. — Что ж, Аньис… Приступим? А потом выпьем еще квао и
Надо же, и никакого недовольства, что ей пришлось ждать, когда Аньис доберется до ателье. Никакого демонстративного превосходства над девушкой низкого происхождения… Потрясающая женщина!
У госпожи Кассоры оказался хороший вкус. Она оценила по достоинству все, что предложила Аньис, и заказала несколько дорогих нарядов. После чего действительно пригласила Аньис выпить с ней еще квао и принялась расспрашивать о жизни, о том, чему она училась, чем увлекается… Как ни робела Аньис вначале, а доброжелательный заинтересованный тон удивительной женщины быстро развеял опасения.
— Что ж, Аньис, — улыбнулась она, вставая. — Я хотела бы познакомиться с вами поближе. Нечасто встретишь альбенийку, владеющую карлийским, да еще и с таким большим талантом. Буду ждать вас завтра, в своем флигеле около трех часов дня…
Аньис не могла поверить тому, что слышала. Жена короля приглашает ее в гости во дворец? И тут же стало грустно. Вероятно, эта волшебная женщина просто не знает, с кем имеет дело.
— Моя госпожа, — опустив глаза, сказала Аньис. — Всей душой я благодарю вас за приглашение… Но, возможно, вы не знаете… Всего лишь две недели назад мой господин сделал меня свободной. До этого я была рабыней, а родилась дочерью гончара. Я могла бы быть вам разве что служанкой…
Госпожа Кассора внимательно посмотрела на нее, без улыбки, с пониманием.
— Знаете, Аньис, — серьезно сказала она, прошлась вдоль столика, задумчиво провела по нему рукой, словно погрузившись в воспоминания, — более десяти лет назад, когда молодой король Ахтион боролся за мое сердце, я дала согласие на брак лишь при условии, что неприятные мне обычаи вашей страны не будут меня касаться. Поэтому я приближаю к себе людей по собственному усмотрению, исходя из своих симпатий. Я буду ждать вас в три пополудни… Надеюсь, вы преодолеете робость и придете.
Конечно, Аньис пришла. Не могла не прийти, ощущая, что впервые после исчезновения господина Эль, в ее жизни появился просвет. Она чувствовала, что это знакомство, эта нежданная милость «королевы» — новый этап в ее жизни, нечто даже более важное, чем ей показалось с самого начала.
Первый раз она, как во сне, шла по бесконечным беломраморным покоям в северном флигеле королевского дворца. Он находился далеко от гарема, а жила здесь Кассора с несколькими приближенными дамами, слугами, многие из которых были привезены ею еще из Карлии, и двумя принцами — десятилетним Влахтионом и семилетним Пионом.
Госпожа Кассора приняла ее в небольшом зале, уставленном изящными креслами карлийского образца. Вообще Аньис заметила, что все карлийское было изящнее, красивее, тоньше альбенийского. Даже тот сложный поклон, с которым слуги подходили к госпоже, выглядел исполненным почтения и одновременно — собственного достоинства.
Жена короля угощала ее квао со сладостями и расспрашивала о жизни. Аньис, немного смущаясь, рассказала ей всю свою историю, умолчав лишь об Эдоре и о том странном факте, что, согласно словам господина Рональда, она и сама носит в себе частицу древней крови загадочного народа.
— Аньис! —
— Я учусь верховой езде, моя госпожа…
— Тогда, думаю, через пару недель вы можете составить мне компанию в конной прогулке…
Так Аньис стала подругой госпожи Кассоры, которая, по сути, была королевой Альбене. Сопровождала ее на конных прогулках, слушала с ней музыку, вела беседы. Заодно познакомилась с несколькими приближенными подругами королевы из высших слоев общества. Видимо, авторитет Кассоры был непререкаем. Теперь эти дамы общались с Аньис как с равной, словно забыли о ее низком происхождении и былом рабском статусе.
— Что ты хочешь, но не осмеливаешься спросить, дитя мое? — поинтересовалась однажды госпожа Кассора. Ее дружба с Аньис становилась все ближе. Может быть, в знатных подругах королеве не хватало именно того, что было у Аньис — юношеской искренности, легкой восторженности чувств и гибкости.
— Моя госпожа, ведь вы из Карлии, — смутилась Аньис, — у вас нет рабства, и мужчина может жить лишь с одной женщиной — с женой. А у короля Ахтиона более четырехсот наложниц в гареме… Ведь это могло бы оскорблять вас! А вы исполнены спокойствия и благородства! Простите, что я говорю об этом!
Госпожа Кассора рассмеялась.
— Видишь ли, Аньис, я знала, на что шла. В юности, когда мне предстояло выйти замуж, многие из иноземных королей боролись за мою руку и сердце. Среди них был и молодой тогда Ахтион. Горячий, умный, красивый, он понравился мне сразу, и, признаюсь, именно он завоевал мое сердце. Выходя за него замуж, я поставила массу условий, и он — искреннее любя меня — выполнил их все. Но я считала, что не вправе требовать от него отказаться от веками укрепленных обычаев его родины. Скажи я ему распустить гарем и никогда не прикасаться к женщине, кроме меня — он бы согласился. Но после меня ждало бы унижение обманом с его стороны или его гнев… Мы страстно любили друг друга в юности, и долгое время Ахтион не бросал взгляд ни на одну альбенийскую красотку. Этого достаточно. Все проходит… Страсти улеглись, и теперь мы с Ахтионом лучшие друзья и привычные, дорогие друг другу любовники. Большего мне и не нужно. Я занимаю в его сердце главное место, я его лучший друг и единственная значимая для него женщина. А утехи в гареме — это лишь развлечение и дань традициям вашего государства… Ты понимаешь меня, Аньис?
— Да, моя госпожа. Я считаю, что вы очень мудры и благородны… И король Ахтион должен быть счастлив, что ему удалось завоевать сердце такой женщины.
— Благодарю… Что ж… Откровенность за откровенность! — вдруг рассмеялась королева. — Скажи мне, дитя мое, что делает тебя такой печальной? Думаешь, я не заметила еще при первой встрече, что ты постоянно грустишь? Ты как надломленный стебелек, печальный и тонкий…
И Аньис поняла, что сейчас нужно рассказать все. Почему-то ей показалось, что, не доверься она королеве, все пойдет не так. Что именно сейчас у нее есть шанс изменить жизнь по-настоящему. С трудом сдерживая слезы, она рассказала, что господин не брал ее в постель, о том какие слухи ходили о ней, как она заблуждалась и как в конце концов совершила отчаянный поступок…