Не единственная
Шрифт:
А в перерывах поднимал на нее глаза, и Аньис ощущала внимательное стойкое тепло, серьезное и спокойное. И у нее, увлеченной любимым делом, очарованной его взглядом, слегка закружилась голова. Словно она опьянела. Нужно не подавать вида, тикало внутри, не забывать, что у каждого из них своя жизнь… И все, что она может сейчас представить себе — лишь ложная, горькая надежда…
— Это все, — улыбнулась Аньис. — Благодарю вас, господин Рональд, вы очень помогли мне…
Он поднял руку останавливающим жестом
— Я всегда буду рад помочь тебе с этим… Для меня это удовольствие. И… в ближайшее время я буду свободнее, чем обычно. Поэтому, Аньис, у меня есть к тебе просьба… — взглянул на нее с долей лукавства.
— Слушаю вас, господин Рональд, я буду счастлива помочь вам…
— Не уверен, — вдруг усмехнулся он. — Это требует некоторого сосредоточения. Я хотел бы написать твой портрет, здесь, в саду, на фоне этих цветов. Конечно, можно по памяти. Но я предпочел бы с натуры. Ты окажешь мне честь позировать? — и снова улыбнулся, ярко блеснув черными глазами.
— С радостью, господин Рональд, — растерянно ответила изумленная Аньис, и встала, чтобы скрыть смущение. Дистанция, независимость, все, что она лелеяла в себе, дало трещину, как будто в выстроенной ею стене вдруг открылась дверь, к которой лишь нужно было подобрать ключ. Нужно самой прервать эту сказку, как бы ни хотелось остаться. Уйти, пока сердце не поверило в то, чего не может быть. — Вероятно, уже совсем поздно. Вы позволите…
— Разумеется, Аньис, я провожу тебя, — он аккуратно сложил листки пачкой и встал.
Как в сказке она шла к себе, выпрямив спину, стараясь не ощущать, что он идет рядом. А возле ее спальни он остановился, протянул ей карандаши и эскизы, молча улыбнулся, и… ей вдруг стало спокойно, словно весь этот год она где-то блуждала, а теперь вернулась домой.
— Спи сладко, Аньис, — сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел дальше по коридору.
С секунду Аньис смотрела ему вслед, ощущая покой и наслаждение от того, что просто видит его силуэт. Она заснула в ту ночь крепко и сладко, без тревог, которых ждала.
Ему самому предстояло не спать. Его народ вообще спал редко, не больше десяти часов в неделю. А Рональд хорошо выспался перед возвращением. Поэтому пошел в мастерскую. Действительно, можно было написать новый портрет девочки по памяти, благо, у него абсолютная память, все детали навсегда впечатываются в нее и свободно вспоминаются по желанию. Но… ему хотелось побыть с ней, полюбоваться, как бы смешно это ни звучало. Да и картины получаются живее, когда написаны с натуры.
А если быть честным, он устал… Последние две сотни лет были напряженными. Да и в этот год восстановление баланса сил в магической войне далеко отсюда заняло почти все его внимание. И грядущая заварушка с Андоррэ неизбежна, нужно
И он точно знал, с кем хочет провести это спокойное время. Понял в саду, любуясь ею, касаясь трепещущей, сильной в своих чувствах, души. Внезапно осознал, что тонкая мелодия Аньис звучит в нем не просто так. Слишком уж навязчиво и сильно она зазвучала. И он словно ожил.
…Давно он не чувствовал себя таким живым, как в минуты, что видел эту девушку. Нет смысла себя обманывать… Мелодия родилась давно, в тот миг, как он увидел ее в зале, пронзительную до боли, словно кричащую самим своим существованием. Кричащую, чтобы разбудить его.
А вот стоит ли. Когда-то решил, что нет. Теперь же она стала взрослой, в ней появилась сила, не заслонившая, однако, трогательной чувствительности и природной искренности. Сейчас его присутствие не измусолит ее и не повергнет в прах. Но… девушке нужна нормальная жизнь, равный мужчина, полноценная семья. То, чего он не сможет дать. А еще и Эдор, тлеющий в тоске по своему Сокровищу…
Может быть, снова пожалеть? Принять ее непонимание, отпустить?
И вдруг он рассмеялся. Зеленоглазая с насмешкой смотрела на него, словно говоря: что, понял, наконец?
Дурак, всегда давал ей выбор, сколько мог… В итоге дал свободу, и с ней возможность выбирать во всем. Лишь в одном не дал, возможно, в самом важном. Так может, стоит дать?!
Пусть девушка решит сама.
Он улыбнулся, глядя на портрет. А ты все знала с самого начала, подумалось ему. Как будто мягкая улыбка скользнула по сомкнутым навсегда губам. Она не против, как всегда, все понимает.
На следующее утро Аньис сразу отправилась в ателье. Нужно было отвезти вчерашние эскизы, обсудить их с Тэрье, запустить пошив новой коллекции. А потом у нее еще много планов. И это хорошо. Это позволит не думать о господине Рональде и приятном общении с ним вчера вечером. Не даст сердцу испытывать ложных надежд.
Но прямо на входе в ателье ее встретил растерянный, почти испуганный взгляд Тэрье. Круглые глаза портного были еще круглее, чем обычно, а край рта нервно подергивался.
— Иди скорее, — прошептал он ей с порога. — У нас господин Эль и ждет тебя…
— Господин Рональд? — изумилась Аньис. Сердце громко ударило один раз и замерло. Что могло ему здесь понадобиться?
— Может быть, ему нужны вы? — уточнила Аньис. — Со мной он может все обсудить во дворце…
— Нет, требует тебя. Давно уже сидит, я предложил ему квао…
Аньис поспешила в гостевую комнату. Удобно устроившись в кресле, господин Рональд пил квао, как когда-то госпожа Кассора. Отставил в сторону чашку, он поднялся ей навстречу: