Не его невеста

Гетта Юлия

Поднимаю взгляд, ловлю на себе ответный, мгновенно смущаюсь и снова опускаю глаза. Это какой-то кошмар.

– Глеб, пожалуйста, не делай больше так, – все-таки выдавливаю из себя, так и не осмеливаясь больше взглянуть старшему Орлову в глаза.

– Как? – невинно интересуется он.

– Не поднимай меня на руки, – глухо поясняю я.

– Почему?

Он издевается?

Вскидываю голову и с пылающими щеками смотрю на его невозмутимое лицо.

– Потому что это неправильно, – медленно произношу. – Неужели ты сам этого не понимаешь?

Глеб

собирается что-то мне ответить, но не успевает. По кухне разливается трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.

Выуживаю трубку, бросаю беглый взгляд на экран и слишком поздно осознаю, что недовольно кривлю лицо. Звонит Ринат. Что ему могло понадобиться от меня в такую рань? Но как бы там ни было, разговаривать при Глебе со своим боссом даже не собираюсь. Сбрасываю звонок и торопливо прячу телефон обратно в карман.

– Кто звонил? – интересуется Глеб.

– Да так, с работы, – морщусь я, с нарочитым усердием начиная ковырять вилкой яичницу.

– Почему не ответила?

Раздраженно прикрываю на секунду глаза. Поистине, «почему» – это любимый вопрос Глеба!

– Не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Потом перезвоню.

– Вдруг что-то важное, – справедливо замечает он.

– Вряд ли, – сухо произношу я, продолжая орудовать вилкой.

Проклятый телефон начинает звонить вновь. Сую руку в карман и, не извлекая оттуда гаджета, пытаюсь нащупать рычажок выключения звука на боковой панели корпуса. Через пару секунд мне это, наконец, удается, и я возвращаюсь к трапезе.

Глеб пристально наблюдает за мной, склонив голову на бок. Больше ничего не спрашивает и не говорит.

Мне почему-то становится неловко. Мало ли что он мог подумать?

И тут же злюсь на себя за такие мысли. Какое мне до этого дело? Глеба уж точно не касается, кто мне звонит. И отчитываться, почему не отвечаю на звонки при нем, я не обязана.

– Спасибо большое за завтрак, – вежливо благодарю, отодвигая от себя наполовину опустевшую тарелку. – Я, пожалуй, пойду наверх.

Глеб не произносит в ответ ни слова. Продолжает молча наблюдать за мной, слегка сузив глаза.

Я встаю и торопливо ухожу из кухни, даже не потрудившись убрать за собой посуду со стола.

4 глава

Сижу на подоконнике в нашей с Егором спальне, смотрю вдаль. Люблю иногда вот так забраться сюда с ногами, прихватив с собой пару подушек с кровати. Одну подкладываю себе под спину, чтобы комфортно было опираться на оконный откос, а вторую просто обнимаю, прижав покрепче к груди. Вроде мягкой игрушки. Это нехитрое действие дарит мне ощущение уюта.

Из этого окна отлично просматриваются горы. Бескрайние, величественные, с живописными белыми шапками на самых острых вершинах. Обожаю ими любоваться. Произведение искусства, созданное самой природой.

Могу часами сидеть здесь. Думать, мечтать… Зимой еще обязательно беру с собой чашку горячего кофе или какао с молоком, но летом вполне достаточно открытого окна, овевающего лицо свежего ветерка и ярких солнечных лучей,

заставляющих иногда щуриться, пряча глаза за ресницами.

Вот только сегодня мне ничего не достаточно. Как ни стараюсь, не могу проникнуться величием природы. Расслабиться, отвлечься, подумать о чем-то приятном. Сижу напряженная вся, как струна, и чего-то жду. Сама не понимаю чего. И лишь когда из гаража появляется и вскоре покидает территорию дома черный внедорожник Глеба, осознаю, что ждала именно этого.

Выдыхаю. Становится легче. Свободнее.

Сразу же достаю из кармана телефон и перезваниваю Ринату. Узнать, что понадобилось ему от меня в такую рань? Вчера ведь написала сообщение, что ухожу на больничный, он ответил «окей». Так что еще?

Оказывается, босс решил справиться о моем здоровье. На вопрос, почему нельзя было написать в мессенджер, нагло заявил, что хотел услышать мой голос.

Кладу трубку злая как собачка. Бесит. И самое обидное, что даже послать его не могу. Прямым текстом. А намеков, даже очень грубых, этот человек не понимает.

Тяжело вздыхаю, тапаю по экрану большим пальцем, листая список контактов. Нахожу номер Егора, нажимаю «Вызвать». Долго слушаю длинные гудки, но любимый не берет трубку. Сбрасываю, набираю еще раз, но результат остается прежним.

Не люблю, когда он не отвечает на мои звонки.

Убираю телефон обратно в карман, смотрю вдаль. На горы.

Почему-то снова хочется плакать. Безо всякой на то причины. Это все чертов ПМС. Гормоны. Будь они неладны. Так хочется ласки, тепла, любви. Объятий. А любимый даже трубку не берет.

Всхлипываю.

Зачем-то начинаю вспоминать, как Глеб сегодня взял меня на руки, прижал к своей груди, и сердце предательски замирает.

Если бы не было между нами той проклятой ночи, возможно, я бы и правда смогла относиться к нему как к брату. Любить его сестринской любовью. И не вести себя, как перепуганная лань, стоит ему подойти ближе.

Подумаешь, поднял на руки? Что здесь такого страшного? Будь он мне настоящим братом, я бы даже значения этому не придала. Ведь брат вполне может взять на руки свою сестру, обнять, поцеловать даже. В щеку, разумеется. Или в лоб. Или в затылок, например. И ничего плохого в этом нет. И дрожать вот так, как я дрожу сейчас, всего лишь представив эти невинные поцелуи в исполнении Глеба по отношению ко мне, совсем неправильно.

Так не должно быть. И эту проблему нужно как-то решать. Потому что Глеб теперь всегда будет где-то рядом.

Близнецам тяжело быть вдали друг от друга. Я видела, как страдал все это время Егор. Хоть и не показывал вида. Представляю, как тяжело было Глебу. У Егора хотя бы была я. А Глеб вообще оставался все это время один.

Я видела, как изменился Егор с тех пор, когда Глеб сообщил ему по телефону, что приезжает. У моего возлюбленного просто глаза светились от счастья.

Да и вчера… Когда они лежали на диване и смотрели фильм. Рядышком, голова к голове. От этой картины просто щемило в груди. Мои такие одинаковые и такие разные мальчики…