(Не) его трофей
Шрифт:
— Кать, я никогда бы так не поступил, — через силу выдавливает мужчина. — Я просто… я не знаю, что делать. Вижу ведь, что у тебя к этому… Что между вами что-то есть. Я чувствую, что теряю тебя, и не знаю, что делать.
Отвернувшись, сжимает пальцами переносицу.
— И-игорь, — обнимаю его, а он утыкается лицом мне в изгиб шеи. Чувствую влагу на коже, — ты меня не теряешь, ясно? Нет между нами с Барковским ничего. Было бы — я бы сказала.
— Правда? — поднимает голову и смотрит своими покрасневшими глазами в мои. В тех такое доверие, облегчение.
—
Дело не в деньгах, прессе и гостях. Я просто не могу так поступить с тобой, Игорь. Просто не могу разбить тебе сердце, разрушить все хорошее, что было и есть между нами просто потому, что… Потому, что?
Яр стоит напротив меня сжав руки в кулаки. На его лице смесь неверия, разочарования, боли… И еще чего-то такого пронзительного, что это резонирует у меня внутри.
— А, так это у вас нормально друг друга пасти, да? Ну, извините, что вмешался, Катерина Олеговна, — ядовито выплевывает. — Я ж по незнанию. Не ровня вам, сами понимаете. Вы — бизнес — элита, а я так — шпана беспризорная, умеющая только рожи бить.
— Яр, я благодарна тебе за то, что позаботился обо мне. Что защитил, — в носу щиплет, слезы так и норовят застелить глаза, но я упрямо не позволяю эмоциям взять верх.
— Реверанс не забудь, принцесска!
— Зачем ты так?
Стиснув зубы отворачивается. На скулах играют желваки. Он начисто побрился, потому это особенно заметно.
Странно его видеть без густой щетины. Но ему так даже лучше. Черты лица так еще жестче, резче. Их нечему смягчить и это так по-мужски красиво, что невозможно отвести взгляд.
— Извини, Яр, но я с самого начала обозначила границы. Да, не всегда вела себя правильно… И за это прошу прощения.
— Нет, это я должен, — хрипло выплевывает после паузы, — просить прощения. А еще благодарить за помощь. Вон сколько тебе проблем создал, а ты все равно помогала мне.
Хмурый штормовой взгляд направлен в сторону. А я… просто не могу не смотреть на него. Взгляд пожирает каждую черточку мужского лица, словно я не запомнила их, как свои, до сих пор. Словно, если вызывать потом в памяти его образ, создастся эффект присутствия.
— Это моя работа, Яр.
— И ты отлично ее выполняешь. Ты умница, Киткат. Не представляешь, какой ты стала… умницей. И красавицей. И… Короче, ты нереальная. Жаль, только не моя.
Ощущение такое, словно я медленно рассыпаюсь на осколки. Больно… Настолько, что хочется обхватить себя руками и завыть. Но я не делаю этого. Я не делаю вообще ничего. Просто стою и смотрю, как он уходит.
Как медленно, будто каждое движение требует неимоверных усилий, приближается к машине-белой R8-и садится за руль. А потом уезжает. Срывается с места так резко и быстро, что кажется словно из-под колес сейчас посыплются искры.
Долбанный идиот. Мало того, что без прав, так еще и…
Одергиваю себя. Он-не твое дело. Не твоя забота. Он-не твой.
А потом я рыдаю в ванной. Свернувшись на полу под обжигающе горячими струями воды, оплакиваю
После запрещаю себе думать о нем. Я поступила правильно. А вот это вот все пройдет. Забудется. Сотрется временем и тем счастьем, которое будет у нас с Игорем.
Но слова Яра то и дело всплывают в памяти. И эмоции. Они живые, будто сейчас все еще тот дождливый день и Яр стоит напротив, и мы прощаемся. Снова и снова прощаемся, а больно, как впервые.
Господи, почему? Ведь между нами по сути ничего не было. Совсем ничего.
Дни бегут. Точнее, они проносятся со скоростью света. Работа, предсвадебные хлопоты…Выходные с Игорем, во время которых у нас все вроде бы по-прежнему. Так, как было до. Исключая, разве что, его излишнюю предупредительность-отголосков чувства вины за слежку.
Я же говорила. Я же была уверена, что все встанет на круги своя. Что все будет хорошо.
Глава 21
— Какая вы красивая, — выдыхает визажист, делая последние штрихи кистью на моем лице.
Невестам это говорить принято. Но, во-первых, я знаю, что красивая и без этого бесспорно профессионального макияжа, а, во-вторых, комплимент звучит так искренне, что о лести не думаешь.
— Спасибо.
Смотрю в зеркало. Выразительные «лисьи» глаза, нежный румянец на скулах, губы-мечта инстачик. Вроде бы натурально — возраста не прибавляет — а вид в лучших традициях Instagram. Когда идеальность не пошлая, а притягательная.
Волосы собраны в легкий пучок, несколько локонов выпущены и скользят по лицу и шее.
— Давайте еще несколько фото, — суетится фотограф. — Немножко повернитесь влево. Да-а, вот так.
Послушно позирую. Фотограф и видео-оператор крутятся вокруг меня, вызывая головокружение. А ведь это я еще не в платье, в котором есть корсет, пусть и не такой, как у знатных дам прошлого, но все-таки.
Руки дрожат. Меня вообще периодически начинает знобить, а сердце колотится все утро. И это с тем, что мама дала успокоительное. Я даже температуру меряла, греша на вирусную инфекцию. Но та оказалась нормальной, так что… Это просто нервы.
От гомона голосов гудит голова.
Но так даже лучше, что особняк полон людей. Мама, Николас, моя сводная сестра Стефани. Саша и Ангелина. Обслуживающий персонал.
Николас не сводит с мамы глаз, а она вся светится. От этого становится тепло на душе.
Все трое ночевали в особняке, как и я. Прямо пример адекватных отношений между бывшими, ага. Вот только папа периодически смотрит на Николаса так, будто это он увел у него маму, а сам Николас — добрый доктор-пацифист — выглядит так, словно если папа еще с минуту поговорит с мамой, то получит по лицу. Когда все трое в одном помещении, воздух вмиг пропитывается ревностью. Что бы там ни было у папы к Арине, но… Это же мама. И такое ощущение, что до отца начинает доходить…