Не ешь груши!

Колотилина Октавия

— Нет!.. — Сознание уплывало.

Глава 3.

Вдруг маска отлетела в сторону, раздался грохот, ремни ослабли и безвольно соскользнули. Сквозь слёзы Инга увидела длинные худощавые пальцы и засмеялась:

— Это ты!

Она сползла с носилок, пошатнулась — её подхватили тёплые руки. Медицинский бот искрил, рентген не мог двинуться, только напрасно жужжал, анестезиолог валялся на полу и крутил колёсиками.

Но

сбоку уже крался телевизор, холодильник угрожающе придвинулся.

— Идём, — углом рта предложил Доктор и рванул мимо жадных металлических лап. Счастливая блондинка бежала следом.

Они пробежали в короткий шлюз, Доктор махнул отвёрткой — и стеклянные створки сомкнулись; изнутри обрушился град звонких ударов, пошли трещины: пробивалась техника. Со всех сторон прянули струи горячего пара, в носу горело от спиртовой вони. Впереди распахнулся проход. Зажмурившись и ухватившись за сюртук Доктора, Инга вылетела на свободу; железная дверь захлопнулась за спиной.

Блондинка сползла на кафельный пол. Над головой мигала табличка: «Вход в красную зону, приготовьтесь к обработке». Значит, эта комната — бокс для заразных?

В обе стороны тянулся бескрайний больничный коридор с множеством одинаковых дверей, табличек, ярких ламп и тошнотворно-голубыми стенами.

— Точно — дурдом, — высказалась Инга.

— Нет, просто — инфекционная больница, — ответил по-хозяйски прислонившийся к косяку галлифреец.

— Спасибо, что выпустил, — спохватилась она. — И какая же это больница?

— Самая большая из всех, которые когда-либо раньше строили на Земле.

— А в окне были такие прелестные коттеджики...

— Экран.

— Ты откуда?

— Из соседней палаты. — Доктор поморщился.

— О! Они, наверное, пытались тебя откормить? И все п е л и?

— Боюсь, теперь туда больше никого не положат. — Он улыбнулся во все зубы.

Инга представила, что Доктор сотворил с мойдодыром — и расхохоталась. Потом вздохнула:

— Ты всё-таки пришёл.

— Просто услышал крики о помощи, — отмахнулся тот.

— А, понятно: знал бы, что это я — спасать не стал. — Инга встала.

— Конечно, смысл тебя спасать, только время тратить.

— Ну, я тогда пойду, — набычилась Инга.

Она поправила халат, громко втянула носом воздух, — и зашагала прочь.

Даже пусть не думает, что буду оглядываться. Не буду. Разве — чуть-чуть...

Позади простирался пустой коридор. Впереди тоже.

Он длился и длился и длился. Навстречу никого не попадалось. По потолку ползали вездесущие божьи коровки, тележки-носилки неслись куда-то, не обращая внимания на человека.

Пол разрезала вдоль жирная жёлтая линия. Справа непреклонные стрелки приказывали идти вперёд,

слева они стремились в обратном направлении. Инга шла по правой стороне — никто не стоял над душой, никто не контролировал, но почему-то переступить черту казалось святотатством.

Сзади увязался мухомор, со рвением оттирая пятнышки от каблуков, заметные только в инфракрасном спектре. Мы не замечаем, как каждую секунду с нас сыпятся частичка эпителия, мелкий волосок, пылинки; техника регистрирует всё.

Минут через десять в конце забрезжил дневной свет.

Инга прорвалась на балкон и увидела внутренний двор. Зеркальные полосы окон перемежались выступающими коричневыми полосами панелей из искусственного камня: казалось, бесконечная змеиная шкура натянута от земли до неба.

Далеко-далеко внизу виднелся единственный квадратик травы, его окружал мерцающий синий забор, прожектора заливали дневным светом со всех углов. Расставленные кругом таблички запрещали в ту сторону даже дышать.

Почему Древо отправило её именно сюда?

Врач, обучавшийся тридцать лет назад. Способна ли она кому-то помочь в будущем, где все технологии шагнули вперёд? Да не шагнули, а усвистели на ракете!

А может — лучше и не знать? Миссия должна быть провалена...

«Надо хотя бы понять, зачем им настолько огромная больница, — решила Инга. — И чего за болезни такие, что никак не подберут лекарство. С чумой ещё в середине двадцатого века справились, какие сейчас могут быть проблемы?»

Только куда идти? Наверное, внутрь.

Это учреждение оказалось не похоже на те больницы, в которых побывала Инга. Совсем. У потолка не вспухала пузырями штукатурка, не шлёпали бабки в халатах и с кружками, железные кровати и бесхозные капельницы не загромождали проход.

Но дело не в том.

Здесь царил порядок. Нерушимый, закостенелый, мертвенный. Попадёшь на его рельсы — и попробуй отверни!

У окна валялась табличка: «дезинфицировано». Инга с удивлением заметила, что поднимает её и ставит строго параллельно линии подоконника.

Мадам поймала её. Мадам была тут везде.

Нет, так не пойдёт!

Инга придавила каблуком жёлтую черту, как шею гадюки, и встала посреди чужой дорожки, лицом к стрелкам.

— Стой! — Она выставила вперёд ладонь. На неё неслась тележка, подавая тревожные сигналы. А если не успеет остановиться?..

Завизжали тормоза, носилки развернуло поперёк прохода, матрас полетел в нарушительницу. Робот заголосил:

— Вы чего! Разве так можно! Срочный вызов, не мешайте работать!

Девушка в белом халате закинула обратно матрас, забралась на него — и скомандовала: