(Не) фиктивный брак
Шрифт:
— Что происходит, Катя? Я тебя обидел? — спрашиваю я с явным беспокойством в голосе. Я быстро осматриваю ее, ища любые признаки синяков или покраснений. С облегчением не нахожу ничего, понимаю, что не причинил ей никакого физического вреда. Однако ее дрожащее тело указывает на эмоциональное воздействие нашей встречи.
Я быстро помогаю ей снять мокрую одежду и бросаю ее на пол. Взяв ее за руку, вывожу ее в коридор, а затем в спальню. Сажусь на край кровати, подтягивая ее к себе на колени.
— Катенька, пожалуйста, поговори со мной. Все хорошо, —
Мучительным голосом моя жена произнесла слова, которые пронзили мое сердце: — Мне никто не нужен, потому что я никому не нужна.
Ее боль была осязаема, и она задела меня за живое. Несмотря на нашу первоначальную враждебность друг к другу, я не могу видеть, как жена страдает.
Прислонившись лбом к ее, я тихо прошептал: — Катя, может быть, мы этого и не выбирали, но мы должны найти способ заставить это работать. Давай попробуем понять друг друга, и, может быть, только может быть, мы найдем счастье в пути.
Катя встретила мой взгляд, в ее глазах отразилась смесь скептицизма и уязвимости. После минутного молчания она, наконец, уступила, хотя бы немного. — Хорошо, но не жди, что я буду этому рада.
Я кивнул, благодарный хотя бы за толику сотрудничества. Нам предстоял долгий и извилистый путь, полный испытаний и неопределенностей. И все же, возможно, в этом неожиданном союзе мы могли бы найти компанию, которую ни один из нас не предполагал.
— А теперь рассказывай, почему ты завыла в ванной, — целую Катю в висок.
Глава 26
Александр.
Пока я слушал Катины слова, во мне нарастала злость на ее родителей. Как они могли так поступить с собственной дочерью? Я прекрасно осознаю, что я тот еще гад и сволочь, но никогда бы так не поступил с собственной дочерью. Разве родители не любили Катю по-настоящему или были настолько ослеплены собственными желаниями, что игнорировали ее счастье? Непреодолимое желание противостоять им и высказать свои мысли горело во мне, но сейчас мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы успокоить мою жену.
Катя встала с кровати, завернувшись в уютное одеяло, и вышла из спальни. Через пару минут она вернулась, уже одетая в удобный домашний костюм. Это был разительный контраст с ее обычной одеждой, небольшой признак ее готовности приспособиться к нашей ситуации. Это напомнило мне об ответственности, которую я взял на себя, чтобы оказать ей поддержку и понимание в это непростое время.
— Катюша, где твои картины? Те, которые у тебя сейчас есть, — спрашиваю я, уже составляя в уме план по продвижению ее художественного таланта и потенциальному превращению ее хобби в источник дохода.
— Почему ты хочешь это знать? — тихо ответила она, и голос ее был полон любопытства и осторожности.
— Я хочу повесить их у себя в кабинете на работе. Ты не возражаешь? — я объясняю, надеясь, что участие ее искусства в моем профессиональном пространстве
Она казалась, ошеломлена моей просьбой, как будто не ожидала, что я проявлю интерес к ее творческим занятиям. После минутного размышления она медленно покачала головой.
— Нет не возражаю, у меня сейчас только три картины. Один портрет и два пейзажа.
— Хорошо, я повешу их у себя в кабинете. А ты, моя талантливая жена, рисуй еще, — сказал я с искренней улыбкой, надеясь вдохновить ее на дальнейшее развитие своего увлечения. — Собирайся, мы возвращаемся в наш дом. Пора моей любимой жене снова жить со мной.
С этими словами я встал с кровати и пошел к Кате. Это был поворотный момент, шаг к построению совместной жизни, несмотря на наши первоначальные сомнения. Обнимая ее, я надеялся, что моя приверженность поддержке ее мечтаний и желаний поможет укрепить чувство доверия и комфорта между нами.
Глава 27
Александр.
— Я так понимаю, сынок, ты решил развестись? — внезапный хлопок двери офиса отвлекает меня от просмотра графиков. Я поднимаю взгляд и вижу, что мой отец шагает ко мне с серьезным и строгим выражением лица.
— Почему ты так думаешь? — я отвечаю отцу спокойным тоном, не желая раскрывать свою уязвимость.
— Твоя личная жизнь — полный беспорядок, — заключает мой отец, подходя и садясь на стул напротив меня. — Я заезжал к тебе домой, и твоя жена, мягко говоря, ведет себя не совсем адекватно. У вас дома такой беспорядок, и да, я слышал слухи, что Катя уходит от тебя.
— Что за слухи, отец? У нас по всему дому камеры, а ты пялишься через них, — отвечаю я, и в голосе просачивается разочарование.
— Ну, я не пялюсь, как ты выразился, а смотрю. Что у тебя с Катей? — спрашивает мой отец с ноткой беспокойства в тоне.
— Все в порядке, отец, — пренебрежительно говорю я, надеясь закончить разговор.
— Что-то не заметно, сынок, — продолжает отец, не испугавшись моей попытки отмахнуться от его расспросов.
— Папа, не лезь в наши дела с Катей, — утверждаю я, и мой голос становится напористей. — И да, если мы захотим развестись, мы сделаем это, несмотря ни на что.
Мой отец на мгновение обдумывает мое заявление, его пронзительный взгляд прикован к моему. Затем он наклоняется вперед, морщины на его лице углубляются от мысли.
— Александр, наш строительный бизнес процветает уже много лет. Вместе мы построили империю. Не позволяй этому разводу разрушить все, ради чего мы работали.
Я делаю глубокий вдох, зная, что слова моего отца имеют вес. Наследие нашей семьи тесно связано с нашим бизнесом, и он прав, когда беспокоится. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с этой ситуацией, отец, — уверяю я его, мой голос пронизан решимостью. — Но я не буду жертвовать своим счастьем ради видимости.