НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 3. СЕМЕЙНАЯ КРЕПОСТЬ.

Сурская Людмила

– Не аукайся, точно себя грибом почувствую, - высунулся из спальни он.
– Десять минут и мы за столом. Кушать очень хочется.

Он действительно был зверски голоден и торопился в аптеку, поэтому все сборы уложились, как и обещал, в десять минут. Прежде чем сесть он церемонно отодвинул перед Дашей стул. Зинаида со Степанидой спрятали смех. "Во как, ноги бы мыл и руки целовал, лишь бы простила". Но тихо он просидел не долго, нахватавшись еды, накинулся с новыми силами на мать:

– Где ваши головы были, что вы потакали ей в дурацком маскараде.

Он

был обижен ещё и тем, что никто даже не потрудился придумать какого-нибудь оправдания своим действиям, а только потешались над ним.

– Поел и развоевался, вот нутро мужика. Мы ещё и в окошко наблюдали, как ты на проститутку клюнул, - шлёпнула его по ниже спины мать.
– Вот я и говорю. Жратва у вас в башке и любая баба, что в окно лезет. Сущность ваша мужицкая проще не бывает. Это Дашка там чего-то себе навоображала. Ах, ему плохо. Ох, он страдает. Надо в корень смотреть. Проститутка стукнула в окошечко, и рад стараться объятия раскрыть. Готов соколик к труду и обороне. А вот Дарья бы так точно не поступила!

Бугор сконфуженно стрельнув по жене взглядом отвернулся:

– Дурдом.

Та удовлетворённо улыбнулась и откинула насколько позволял застёгнутый до подбородка воротничок голову.

Он, конечно, надеялся, что мать пожалеет его и с воспитательным процессом повременит. Но та только вошла во вкус:

– Это как сказать. Ты теперь ночных бабочек шарахаться будешь, а вдруг жена.

– Послушайте, люди...- возмущённый столь явной издёвкой матери, начал Роман, но был тут же перебит:

– Факт, теперь от этого чувства опасности тебе нескоро отделаться, - приехавший проведать домочадцев Фёдор Егорович, не скрывал своего смеха.- Знаменитый Бугор и так лопухнулся. Действия, как я понимаю, развивались как по маслу - легко и непринуждённо... Ха-ха!...

Роман морщился и не раз порывался встать. Ему меньше всего хотелось их слушать и видеть...

– Смешно им. Что за дурацкое упрямство! Она, ребёнок, не понимала, что делает, а вы? Это хорошо ещё, что я не успел всё вылакать. Приди она чуть позже, не представляю, чем дело кончилось бы. Ты со мной сделать ничего не мог, а тут ребёнок. И потом, фантазии пьяного умом не объяснишь. Явь обретает такое, от чего по трезвянке волосы дыбом встают.

Зинаида поставила для мужа ещё один прибор и моргнула Степаниде, чтоб наложила еды. А сама помахивая перед носом сынули полотенцем продолжала:

– Ничего уже тебе не сочинить, все фантазии давно материализованы другими.

Роман насупился. Все хихикают. Его никто не желает понимать. Мысленно выругавшись, Роман вспылил:

– До вас не доходят мои слова. Я всю ночь её принуждал делать такое, что свёклой сейчас стану.

– Ой, батюшки, разорался, что уж ты там за перец мог придумать, какой бабы не в силах сделать раем для себя и для мужа, - подмигнула смущённой невестке Зинаида.-. Дарья, скажи, тебе понравилось?

Дарья молча мотнула головой, не смея смотреть или говорить на такие щекотливые темы. Она была как в тумане. И соглашалась со

всем.

– Вот, а ты орёшь. Ребёнка пугаешь.

– Вы меня достали. А это?
– отвернул он высокий ворот её блузки, обнажив цепочку засосов.
– Тоже нормально?

– О, коржики с маком, - охнул отец, - как горел стервец.

– Без такого твой папочка просто не может обходиться, - обнажила Зинаида своё плечо.

– Ты что с печи упала, бесстыжая, - зашипел Фёдор Егорович, - поспешно хватая, жену за руку.- Чему молодёжь учишь, ещё и с наглядной агитацией.

– Кошкин дом, - рявкнул Роман, дайте поесть у меня от вас живот подвело.

Ручки Зинаиды легли на полные бока бубликами. "Эх, получишь!"

– Ешь, кто тебе мешает, чем по-пустому шуметь жевал бы лучше. Сю -сю му-сю... деточка, котёнок... Баба она, понимаешь, жена твоя и ты с ней должен делить свою долю, какая бы она не была...

Как тут поешь. Ясно, спокойно поесть не получилось. От досады морщась, он крутил в пальцах кусок хлеба. Совсем не потому что ему не хотелось отрываться от еды, совсем не так, он ел быстро и машинально, пожалуй даже не ощущая вкуса. Но вот ощущение вины и насмешек убивали у еды вкус...

– Она ребёнок ещё, как до вас не доходит, что нормально для зрелой женщины - дико для неё, - не унимался Роман, бросив с досады вилку.

– Я сама приняла решение, никто не виноват, не мучай их, - топнула ногой рассерженная Дашка, в слезах выбегая из комнаты, но влетела в объятия опередившего её Романа. Он стоял стеной и не пускал её.

– Довёл, - налетел на сына Фёдор Егорович.
– Она жена твоя, осёл упрямый.

Роман ослабил хватку и Дарья выскользнув умчалась прочь.

Бугров потоптавшись, не сорвался, за женой не побежал, а так тяжело вздохнув, как будто на нём ночь пахали, попросил:

– Эй, родители, дайте машину до аптеки сгонять?

Вопрос повис над головами присутствующих. Неожиданный поворот. Пока сообразили и первой то была Зинаида:

– Бери. Только, что тебе там надо, наверняка, дома есть,- удивлённо моргала она.

– Моё дело.
– Уклонился от ответа Роман.

Подумав за ним выскочила Зинаида, но поздно. Со свистом колёс, выкатив со двора, Бугров погнал по улицам, поднимая пыль.

– Спаси и сохрани дурня нашего,- крестила его путь Степанида.

Подождав пока машина скрылась в переулке, Зинаида отправилась искать сноху. Найдя Дашу, играющей в беседке с котёнком, тяжело вздохнув, опустилась рядом.

– Прости нас, Господи, грешных. Страшно, детонька, было?

– Пока через подоконник не перелезла.- Делилась Дарья.- Особенно поняв, что любить он меня будет ни как муж - труханула, а потом воспользовалась пришедшим на ум советом психолога.

– Это каким же?- удивилась Зинаида.- А ну выкладывай, вдруг сгодиться и мне.

– Плюнуть на всё и получать удовольствие, даже от того, что имеешь. Не у каждой женщины такое случается, провести ночь с мужем, но познать любовь совершенно другого мужчины.