Не герой
Шрифт:
Лиза недолго сидела в столовой. Она сейчас же поняла, что разговор в спальне едва ли будет короток. Таня кончила завтрак, няня сняла с нее салфетку и вымыла ей губы и руки. Девочка была изящна в синей матроске с вышитым золотом якорем на груди. Когда ее одевали, то имели в виду, что. будет гость.
– Пойдем в кабинет, Таня! – сказала ей Лиза.
– Но там гость!? – возразила девочка.
– Ну, вот мы и займем его. Ты ведь умеешь занимать гостей!..
– Еще бы! Я умею!..
Лизавета Алексеевна вошла в кабинет, ведя за руку Таню, которая ступала осторожно и неуверенно, как бы
– Мы немного знакомы с вами!.. – сказала Лиза, отвечая на поклон.
Она обладала способностью всегда и со всеми держаться уверенно и говорить просто, спокойно и не смущаясь. В этом отношении провинциализм не наложил на нее своей печати, потому что ему противодействовало природное душевное равновесие, так удивлявшее всех в этой девушке.
– Извините, пожалуйста… я не могу припомнить!.. – ответил Рачеев, вглядываясь в ее лицо.
– У тетушки Ирины Матвеевны… Я сестра Николая Алексеича!..
– Ах, Лизавета Алексеевна!.. Да, да, простите, пожалуйста… Я никак не ожидал встретить вас здесь, оттого и не признал сразу… А я вас очень хорошо помню, хотя видел всего два раза… Как же! Вот и тогда, как и теперь, мне бросились в глаза ваши золотые волосы…
Она улыбнулась по поводу такой приметы.
– Садитесь, Дмитрий Петрович. Брат сейчас выйдет… А пока уж я как-нибудь займу вас… Не расскажете ли чего-нибудь про тетушку?
Она села на диване, а Таня стояла около нее. Рачеев опустился на прежнее место.
– Ровно ничего не знаю! – ответил он. – Я ведь с тех пор, как она на меня рассердилась, и не бывал у нее. Притом же ваша тетушка считает меня сумасшедшим.
– Да, это правда. Она никак не может примириться с вашей деятельностью.
– То есть с тем, что я не наживаю добра… В этом, собственно, вся моя деятельность. Для нее по крайней мере. Но ведь и большинство наших помещиков тоже добра не наживают… Или по крайней мере не нажили его.
– Нет, не то! – очень серьезным тоном возразила девушка. – Они его прожили, а не то, что не нажили. Есть и такие, что и не прожили и не нажили. Эти сидели, сложа руки. А вы и сложа руки не сидите, не проживаете и не наживаете… Это разница!..
Рачеев с любопытством и даже с некоторым удивлением вслушивался в слова девушки. Он нашел, что она рассуждает разумно, а по ее манере говорить, по построению речи он определил, что она "девица книжная". Он никак не ожидал встретить все это в девушке, воспитанной Ириной Матвеевной, старухой, буквально закоснелой в невежестве. Когда он был у них, Лиза сидела молча, скромно положив руки на колени, смотрела в окно, по-видимому ничего не слушая и ничем не интересуясь, и ни разу не произнесла ни одного слова. Он ничего не заметил в ней, кроме двух толстых "золотых" кос, и решил, что это одна из тех провинциальных барышень, которые растут, как грибы, и неизвестно зачем растут, без знаний, без определенного миросозерцания, без нравственных убеждений, а только с кой-какими обрывками
Пока он размышлял таким образом, произошло короткое молчание, во время которого Таня незаметно перешла к нему.
– Отчего у вас такая черная борода? Вы ее красите? – спросила она, внимательно рассматривая его бороду и мысленно сравнивая ее со светлой бородой отца.
– Нет, – ответил Рачеев, привлекая девочку к себе, чему она не противилась. – Я ее не крашу. Она сама такая растет… Что за милая у вас племянница!.. – прибавил он, обращаясь к Лизе. – У меня тоже есть девочка, только поменьше и почерней…
– А я не знала, что вы женились!.. – сказала Лиза.
– Да, я женился вот уж около двух лет.
У Лизы был, готов уже вопрос: на ком? Но она тотчас же почему-то нашла, что этот вопрос будет неудобен. Между тем это ее очень занимало. Она знала наперечет всех невест той местности, но решительно не могла припомнить ни одной, которая подходила бы в жены Рачееву. По всей вероятности, она с большим увлечением занималась этим вопросом, потому что Рачеев ясно видел, что по лицу ее бродит какая-то мысль, которую она не решается высказать.
– Я готов держать пари, что знаю, о чем вы думаете! – сказал он, глядя ей прямо в глаза и при этом слегка улыбаясь.
Она покраснела, что случалось с нею очень редко.
– Неужели? – сказала она с заметным смущением.
– Право. Вы думаете: на ком он мог жениться?
– Вы угадали! – ответила Лиза, уже вполне овладев собой. – Я об этом думала.
– Вы знали ту девушку. Вы видели ее нередко…
– Очень может быть, но я не могу себе представить, кто она.
– Вы помните Сашу Малинову?
– Сашу Малинову?
И при этом вопросе глаза ее широко раскрылись и выразили несказанное удивление.
– Да, я помню… Так это она?
– Вот на ней я и женился!.. – просто подтвердил Рачеев и встал, потому что в это время в зале послышались шаги; он думал, что вместе с Баклановым вышла и хозяйка. Но увидев, что Николай Алексеевич идет один, он крикнул ему:
– А мы здесь разболтались с Лизаветой Алексевной; оказалось, что мы с нею старые знакомые и она знает мою жену…
– А, да, да!.. Она о тебе говорила. Ты прости, пожалуйста, что я там засиделся. Жена сию минуту выйдет. Она очень рада твоему приезду. Тебе ведь предшествует репутация героя… – весело и шутливо сказал Николай Алексеевич.
– Ах, вот как! Отлично! – в тон ему ответил Рачеев. – Ну, можешь быть уверен, что я лицом в грязь не ударю и постараюсь оправдать репутацию, мне предшествующую!
Лиза, сосредоточившаяся была на мысли о Саше Малиновой, взглянула на веселое лицо брата, прислушалась к его тону и к тому, что он говорил, и опять изумилась всему этому. Неужели там все обошлось благополучно? Это иногда удавалось Николаю, но очень редко, и тайна этих удач для нее не была ясна. Гораздо же чаще все попытки умиротворения оказывались напрасными. В особенности она мало надеялась на это сегодня, когда уже начало было такое крутое.