Не говори ему «нет»
Шрифт:
Вернувшаяся к столу Светлана побледнела как мел.
– Ты что это? – недоуменно спросил Иван, отставив чашку с кофе.
– Ее нет, – тихо сказала секретарша дрожащим голосом.
– Как нет? – опешил Иван. Сердце глыбой ухнуло вниз. «Неужели на садиста в такси нарвалась?!»
– Она на клумбы ушла. – Света притиснула к груди сжатые в кулаки руки.
Сердце вернулось на место, и заработало с удвоенной силой гневными толчками. Иван вскочил.
– Какие, твою мать, клумбы! – прорычал он. – Кто велел?!
Светлана втянула голову в плечи и прошептала:
–
– Какой я тебе Ванюша! Моду взяли панибратствовать! Что ты, что Людка! Одна уже поплатилась. Когда по работе вызываю, я вам не Ванюша, поняла?
Светланино лицо слегка позеленело.
– Я сейчас сбегаю за ней! – рванулась она к двери.
– В приемной сидеть! – грохнул он ладонью по столу. – Я сам!
Разгоряченное лицо Ивана обдувал прохладный ветер, но нервная горячка была ветру не под силу. Вы только поглядите на эту Анжелу! Третий день всего на фирме. Нет, чтобы в дела вникать, а она на территории прохлаждается. Взял главбуха на свою шею. Королева снежная, блин. Ну, Лена, ну, сеструха, удружила, твою мать!
Он отыскал взглядом клумбу, закрепленную за бухгалтерией. Клумба была разбита возле стоянки автотранспорта, ближе к въездным воротам. На ней сновала одинокая тоненькая фигурка.
Иван сошел с широких ступеней крыльца и решительно пересек двор. Возле бордюра клумбы остановился. Анжела его не видела. Она сноровисто вскапывала землю. Черенок лопаты так и мелькал в руках. Тускло поблескивал металл лезвия. Иван посмотрел на большие полиэтиленовые мешки, под завязку набитые выдранными цветами, на почти полностью вскопанную клумбу. Потом он перевел взгляд на изящную фигурку новой бухгалтерши, ее стройные ноги в синих джинсах, белые кроссовки в налипших комочках земли. Волосы у нее были аккуратно забраны под белую косынку.
– Анжела, здравствуй. Можно тебя на минутку, – негромко позвал он.
Она вздрогнула и резко повернулась. Двумя пронзительными лучами блеснули на солнце ее глаза. Анжела провела рукой по лицу, надменно вскинула подбородок и подошла к бордюру.
У Ивана в очередной раз при виде ее тяжело, взволнованно ворохнулось сердце. Красива чертовка, ох как красива! Аж дух захватывает! Как полоснет ледяным взглядом, аж до нутра холодом пробирает. «Но ничего! Я сейчас ее прожарю за ее поведение, мало не покажется», – постарался вызвать он в себе раздражение, которое уже почти улеглось.
– В бухгалтерии больше некому пойти клумбу убирать? – не стал миндальничать он.
– Некому, – равнодушно подтвердила она.
– Это как? – Иван от неожиданности растерялся.
Она помолчала, видимо, о чем-то раздумывая. Наконец, виновато произнесла:
– Извини! Я сейчас докопаю, мне немного осталось.
Ивана понесло.
– Давай прямо сейчас в кабинет. Клумбу она копает! Заняться нечем или уже вникла во все? А как дела с электронной подписью? А проводки по складу? Там
Он почувствовал, как его захлестнуло бешенство. Неподчинения Иван не терпел.
– Через двадцать минут я буду у тебя и все объясню, – спокойно ответила Анжела.
Ивану показалось, что в ее глазах мелькнула насмешка. Ну уж нет, он не уступит!
– Нет, пойдем сейчас. Без тебя докопают, я распоряжусь.
Он взял ее за локоть и потянул на себя. Но, видимо, не рассчитал силы. Анжела резко подалась вперед, но ноги в кроссовках зацепились за бордюр. Она рухнула на колени.
Иван, ругая себя в душе последними словами, поднял ее на ноги.Господи, в чем только душа у нее держится! Его руки ощутили нежные, плавные изгибы тела, стройную узкую спину. Иван встретился с ее взглядом. Он перестал быть ледяным. В прозрачной глубине ее глаз отражались растерянность, непонимание и… боль. Дрогнули чувственные, красиво изогнутые губы. Она судорожно вдохнула.Рот чуть приоткрылся, обнажая ровные, ослепительно-белые зубы. У него перехватило дыхание. Он зажмурился и, когда открыл глаза, встретился с ее прежним, равнодушно-замороженным взглядом.
– Отпусти меня, – попросила она.
– Ах, да, – Иван растерянно опустил руки и, спохватившись, встревоженно добавил: – Извини, я не хотел! Больно?
Из ее груди вырвался стон. Она качнулась к нему и вцепилась в его руку.
– Сильно больно? – он испуганно заглянул ей в лицо.
– Да лодыжка что-то… Связки, что ли, порвала? А еще коленка…– Анжела прикусила губу и опять тихо застонала.
Ивана прошиб холодный пот. «Что делать-то?» – заметалась в мозгу паническая мысль. Он окинул взглядом территорию. Так и есть! Скучковались работнички золотые и пялятся. Тьфу! Человек, может, связки порвал, боль адская. А они, вместо того, чтобы помощь предложить, только бы глазели да сплетничали.
– Анжел, ты это… не двигайся, погоди, – он заглянул в ее посеревшее от боли лицо. – Я на руках тебя до кабинета донесу, а там медсестру вызову.
– Нет, спасибо,– прошептала она. – Я сама потихоньку.
Иван чертыхнулся про себя. Вот упертая!
– Ладно, держись за меня, и пойдем.
Анжела тяжело оперлась на его руку и попыталась сделать шаг, а потом охнула и опять осела на землю.
– Да что это такое, твою мать! – взревел Иван.
Он с осторожностью подхватил Анжелу на руки и понес к входу в административное здание.Навстречу ему с крыльца уже бежал вахтер.
– Вызови медсестру в мой кабинет. Срочно! – хмуро распорядился Иван.
Вахтер выхватил сотовый. Иван быстро прошагал мимо опешивших от пикантности ситуации женщин, убирающих главную клумбу вдоль фасада здания, и влетел в предусмотрительно распахнутую вторым вахтером дверь.
Голова Анжелы покоилась на его груди. Он скосил глаза на белевший у него под подбородком головной платок. От платка почему-то пахло майскими тополиными почками. От этого запаха в груди разрасталось облако непонятного щемящего чувства. Потом облаку стало там тесно, и оно опустилось куда-то в район солнечного сплетения.