Не говорите с луной
Шрифт:
Теперь пришлось самому лезть и протискиваться между баллонами. В качестве герметика он использовал расплавленный на раскалённом штык–ноже полиэтилен. Через полминуты после того, как штуцер был поставлен на место, сработал предохранительный клапан на ресиверах, спуская излишек воздуха. Система была исправна и держала воздух.
Выбравшись из нутра БМП и сокрушённо качая головой, Левченко смотрел на своего механика–водителя.
— Зинатулин, это не вся работа. Сегодня за ночь, ты снимаешь всё, как положено и заменяешь клапан и штуцер полностью. Экипаж тебе помогает. Если не будете
— Есть, передать приказ командиру…
Настроение солдата заметно упало.
— Товарищ старший лейтенант, я не знал, как делать это правильно.
— Понимаю. Когда не знаешь — есть книжки.
— Так я и делал по книжкам! — воскликнул Зинатулин.
— Тоже понимаю, солдат. Но ты сделал две ошибки. Ты не принял во внимание то, что описание плановых работ по обслуживанию имеет сноски на нормативные документы, которые есть в конце книжки. Там указано, какие работы следует проводить самостоятельно механику–водителю, а когда — всем экипажем. Если бы вы делали всё это вместе, проблемы б не было.
— Но вы–то сделали один!
— То, что я сделал, Зинатулин, называется, мать твою, мастыркой! И её хватит, максимум, на пару выходов. Мощная боевая техника, солдат, сейчас по твоей халатности и невнимательности, держится на пластиковой сопле!
–
Виноват, товарищ старший лейтенант.
— Виноват. Конечно, виноват. Докладывай командиру. Бегом!
— Есть! Но…
— Что ещё, Зинатулин?
— Какая моя вторая ошибка.
— А–а–а, — улыбнулся Левченко. — Это хорошо, что ты не забыл. Будет из тебя толк! Вторая ошибка, солдат, в том, что ты не перекрывал краны на ресиверах. Ты же знал, что система у тебя травит. Просто взял и перекрыл краны. Перед запуском открыл, дал воздух, запустился. Трудно было сообразить?
Солдат чертыхнулся и почесал затылок.
— Я не додумался, товарищ старший лейтенант.
— А это уже та ошибка, которую буду исправлять я, Зинатулин. Я буду учить тебя, солдат, когда надо думать, и как надо думать. Теперь бегом к командиру и докладывай!
— Есть!
Они шли возле окопов базы снабжения, провожаемые настороженными взглядами бойцов дружественной таджикской армии. Сазонов шёл рядом и всё время нервно поправлял на плече ремень с автоматом.
— Это глупая затея, Саша, — в который раз он повторял он.
— У нас есть ещё время, Виталий. — Александр посмотрел на часы. До намеченного времени отправления было больше десяти минут. — Почему бы и не попробовать договориться? Люди же!..
— Чурки они здесь, а не люди! Я по всякому пробовал с ними договориться. Мне проще договориться со своими бойцами об уменьшении пайка, чем с этими толстозадыми!
— Так не годиться. Солдат должен быть обут и накормлен, и только после этого можно с него требовать службу.
— Ты меньше часа здесь, Санёк, но уже достал своими нотациями!
— Извини, товарищ старший лейтенант, но пока у меня есть возможность выгодно использовать ситуацию — я не упущу этого шанса.
— Ты о Супруне?
— О нём, родимом, — вздохнул Левченко. Не смотря на жару, по спине пробежал
— Какие у тебя дела с Лунатиком?
— Лунатиком? — переспросил с удивлением Александр. — А я всё время морочусь: кого это всё время называют Лунатиком. Мог бы и сам догадаться. Глаза у него, действительно, как у лунатика.
— Неприятный тип, — скривился Сазонов. — У тебя с ним дела?
— Да, есть кое–что. Потом поговорим. На базе. Без тебя не обойтись.
— Подписался?
Саша не торопился с ответом. Он покачал головой.
— У меня выбора не было.
— Плевать, Саня! Шли его на х… по ближайшему вектору! Проблем нахватаешься — и только. Ладно, сядем, помозгуем потом.
— Да… Ты слышишь, шашлычком тянет.
Они остановились. У мангала таджиков царило оживление. Дурманящий дым стелился над окопами, дразнил обоняние, заставлял зло ворчать желудки. Рядом, в окопе, сидя на корточках два таджика играли в карты и щёлкали семечки. Шелуха устилала дно окопа, налипла гроздями на оголённые тела солдат. По всему было видно, что игре в карты они посвятили не один час.
— Эй, бойцы! Если кто из вас разыщет и позовёт вашего командира, тому ничего не будет.
Таджики переглянулись, затем стали о чём–то оживлённо спорить на своём родном языке, время от времени указывая на подошедших офицеров. Левченко и Сазонов с нетерпением переминались с ноги на ногу.
— Это надолго, — вздохнул Виталий.
Александр спрыгнул в окоп, прямо на засаленные карты. Таджики вскочили и отошли на пару шагов от офицера.
— Мне повторить, или сразу приступить к вашим проблемам?
— Счазе, — бросил один из солдат, и медленно пошёл по окопу, загребая босыми грязными ногами пыль. Он шёл вразвалочку, плюясь шелухой, и постоянно ныряя руками в карманы своих закатанных до колен штанов за новой порцией семечек. Семенами он снабжал рот в две руки. Это получалось у него весьма ловко. Едва одна семечка проваливалась в ротовое отверстие, как вслед ей уже летела другая. И в короткий промежуток между подачами, изо рта успевала вылететь пустая кожура. Это было мастерство, по скорострельности которому запросто «василёк». Всем своим видом он демонстрировал, что весьма неохотно выполняет неожиданное поручение, и вовсе не торопится угодить шурави, который так оскорбительно поступил с его земляками.
Второй таджик так и сидел на дне окопа, задрав голову, и смотрел на офицера, затем с силой толкнул того в колени.
— Атади, да?
— А! — наигранно спохватился Александр, и отступил на пару шагов, сходя с замызганных игральных карт. — Прости, дорогой, что прервал ваш досуг.
— Иди, да? — таджик пренебрежительно махнул куда–то в сторону, давая понять, что аудиенция закончена.
— Как скажешь, — наступив на плечо таджику, используя того, в качестве ступеньки, Александр легко выскочил из глубокого окопа. Таджик встал на ноги и что–то начал кричать, возмущённо размахивая руками. Его собратья, как суслики повысовывались из нор, уставившись на офицеров и причитающего солдата. Холёное загорелое тело бойца дребезжало запасами жира на животе, плечах и спине.