Не грози Дубровскому! Том 11

Панарин Антон

— Не переживай. Мои друзья — это ты, Ершов, Львов и Оболенский, от вас удар в спину будет и правда неожиданностью, а с остальными я всегда наготове! — Сказав это, я продемонстрировал сжатый кулак, как символ готовности.

— Да ну тебя, — улыбнулся Картаполов. — Если помощь больше не нужна, то я домой. С Машей сегодня собирались по магазинам проехаться. Нужно закупить пелёнки, распашонки, коляски, ну, ты понимаешь.

— Понимаю. Но не понимаю, почему ты этим не озадачишь дворецкого?

—

Ну, ты чего такое говоришь? Разве женщина доверит хоть кому-то выбор вещей для своего ребёнка? Тем более — для первенца. Сегодняшняя поездка за тряпками затянется на весь день, а то и на несколько дней. Я с этим уже смирился.

— Да, скоро и мне предстоит, — задумчиво сказал я, и Картаполов тут же зацепился за эту фразу.

— Стоп! Юля что — тоже беременна? — разинул рот от удивления Михаил.

— Эммм. Ну да, а я что, не сказал?

— Нет, конечно! Виктор, это же восхитительные новости! — снова накинулся на меня Картаполов со своими объятиями. — Ну и как назовёте?

— Да не знаю я. Сам только узнал о том, что стану отцом. Ещё не отошел от шока, или как там это называется? От радости родительского бремени?

— Ха-ха. Да, радости и бремени. Ну, готовься в час ночи бежать за клубникой, — хмыкнул Картаполов.

— Чего? Какой клубникой? — нахмурился я.

— О-о-о! Мой друг, тебя ждёт море удивительных открытий, — протянул он и похлопал меня по плечу.

— Из твоих уст это звучит, как нечто ужасающее.

— Ну, не сказать, что ужасающее, но утомляющее — точно. Да и страха тоже придётся натерпеться.

— Ладно. Будем разбираться с этим по ходу дела. Спасибо за помощь.

— Ага. Разберёшься, деваться-то больше некуда. Дубровский остепенился. Ха! Это прямо как начало анекдота.

— Ой, всё. Не нагнетай, — улыбнулся я и толкнул его в плечо. — Пошел я предложение делать. А ты топай за пелёнками, горшками и вот этим всем. — Я покрутил в воздухе пальцем, обрисовывая область знаний, о которой не имел ни малейшего представления.

— Ага. Если тебе потребуется помощь с «вот этим всем», — Михаил повторил мой жест, — звони, пиши. С радостью помогу.

— По рукам.

Распрощавшись с Картаполовым, я направился в Дубровку. Знаете, я обожаю возвращаться в Дубровку. Уходишь из неё, там всё так, возвращаешься, а она уже преобразилась. Вот и сейчас я попал в совсем другой город.

Вся площадь перед дворцом была выложена мраморными плитами, украденными у клана Акамацу. Магические фонари и трофейные деревца бонсай стояли ровными рядками, ведя к лестнице. Красиво, мать их так! Интересно, кто распорядился уложить здесь плитку? Надо ему за это премию выписать.

А ещё у входных дверей стояли статуи драконов и львов. Было их слишком много,

это портило весь вид. Да и не сочетаются азиатские статуи с готическим замком. Достав мобилет, я написал в общем чате.

Дубровский: Злата, найди людей, и уберите с порожков все статуи. Можешь их либо продать, либо переместить в другое место. Я не хочу пялиться на них каждый раз, когда выйду на балкон.

Злата: Вас поняла, Виктор Игоревич. Отдам их Квазару, он как раз хотел украсить ими тренировочную арену.

Квазар: Квакой квайф! Всё моё! «Счастливый смайлик».

Квазар: Дайте пару минут, и на порожквах не останется ни единой статуи! «Смайлик бегущего человека».

Антип: Да на кой-хрен нам эти болванчики на арене?!

Квазар: Антип Иваныч, ничего ты не понимаешь в исквусстве!

Гантулга: Он старый вояка, ему чуждо всё прекрасное. «Смеющийся смайлик».

Антип: Да завалитесь вы! Ничего мне не чуждо. Неси сюда это барахло. Поставим так, чтоб не мешалось.

Квазар: Квак скважите, товарищ квапитан!

Не успел я зайти в замок, а Квазар уже прискакал на козле Квадрицепсе и с дебильной улыбкой на лице схватил статую дракона и закинул её на спину массивного животного. Статую льва перекинул через плечо и эта парочка вприпрыжку рванула в сторону арены. Надо почаще совершать такие набеги. Глядишь, Дубровка превратится в дикую смесь культур, затрофееных со всего света.

Удовлетворённо кивнув, я направился в спальню. Юлия лежала на кровати и читала книжку про беременность. Заметив меня, она улыбнулась и отложила книжку в сторону.

— А ты знал, что на третью неделю беременности малыш уже всё слышит и понимает?

— Ого! Даже тригонометрию? — присвистнул я.

— Хи-хи. Ну не-е-ет. Он понимает чувства матери, слышит голоса и даже ощущает настроения, царящие вокруг.

— Тогда предлагаю окружить его лишь радостью, — я лёг рядом, обнял Юлию и вытащив из кармана кольцо, протянул ей.

— Выходи за меня.

— Это…? Это оно? Оно самое? — сбивчиво затараторила Мышкина, не сводя взгляда с невзрачного кольца.

— Да, артефактное колечко. Всё как ты любишь. Способно призвать пушистую кошку.

— Да нет же! Я про другое. Ты делаешь мне предложение?

— Ага. Предложение руки, сердца, печени и прочих частей моего тела, — улыбнулся я и утонул в радостном визге, а через мгновение Мышкина так сжала меня в объятиях, что я был уверен: вот они, последние дни моей жизни.

— Да! Да! Конечно выйду! — выпалила она и, схватив кольцо, надела его на палец.

Рядом с нами тут же появилась пантера. Вальяжно осмотрела новую хозяйку с головы до ног, лизнула её в щёку и улеглась под бочком.