Не грози некроманту, попивая сок в Светлой Обители

Цыбанова Надежда

Я устало вздохнула:

— Ты все равно через амулет почувствуешь, если что-то пойдет не так.

— Ладно, — скрипнул зубами в ответ напарник.

Я поставила ногу на первую ступеньку. Откровенно, лезть туда не хотелось. Светляк болтался над головой и сам подрагивал от ужаса. Какая-то нездоровая тяга у Жреца к подвалам. Как бы я не мечтала свернуть ему шею, нельзя не отметить: соображалка у него неплохо работает. Какой шанс, что я или любой другой темный влезет в его личную коморку в Светлой Обители?

Ноги

коснулись земляного пола, и мне тут же захотелось их поджать с визгом. Это как наступить в ледяную воду. На губах не просто появился металлический привкус, кровь прямо вскипела.

Самое глупое, что может сделать некромант — влезть в могильник. Но когда меня останавливали такие мелочи как разум и опасность. Еще на первом курсе по нашему куратору стало ясно: среди нас нормальных нет, не было и не будет.

Узкий коридор, больше похожий на лаз какого-то крупного животного, резко перерос в круглую комнату. Я чуть не споткнулась о подозрительно знакомую бутыль. Наш с Ларой креативный напиток так и остался не распечатанным.

Медленно подняла глаза…

— Только не говорите, что вас скрутил старик! — гневно я рявкнула на прикованных к стене Дара и Вариуса.

Мужики сконфуженно переглянулись. Рядом с ними на полу стояла клетка, в которой лежал, свернувшись в калач, парень лет двенадцати. Посередине помещения со спертым воздухом и отчетливым вкусом смерти возвышался алтарь. Что за анархизм в век прогрессивного, а главное гуманного убийства магией.

— Да мы и сами не поняли, — проскрипел Дар. — Отправились в гости чайку попить, заодно и подлить Жрецу настойки. Сделали по глотку и в себя пришли уже тут. Этот нехороший старик еще мне голову пробил! Кровищи натекло!

— Что с оборотом? — я обогнула алтарь по широкой дуге.

— Именно что ничего. Оковы специальные. И где раздобыл только гад?

Неожиданно темнота за моей спиной отозвалась голосом светлого Жреца:

— От гада слышу!

Время сжалось в тугую пружину. На фоне лесник и оборотень орали хором: «Берегись!». Я спешно стала поднимать щит и одновременно разворачиваться. Доля секунды, в которую я успела заметить опускающийся на мою голову посох. Рука с зажатой бутылью сама рефлекторно устремилась к лицу Жреца. Затем наступила темнота.

Лежать было не комфортно. Не знаю, что больше смущало: камень под спиной, прикованные руки, головная боль или бухтение блаженного. Одним словом, настроение у меня было так себе. Но стоило открыть глаза, как оно испортилось окончательно.

Я обозрела уже три фигуры, прикованные к стене.

— Ну а ты как сюда попал? — еле смогла проговорить я.

— Твои эмоции скакнули и исчезли, — недовольно проворчал Лауфман. — Я тебя спасать полез. За это и получил посохом по голове.

— Блаженный, — я неприлично усмехнулась, — что ж вы так со своей паствой?

— Вы меня достали! — странным ломаным голосом отозвался

Жрец.

Когда, по-стариковски шаркая ногами, он приблизился к моему лежаку, я присвистнула от удивления. Все-таки бутыль достигла своей цели. На виске и щеке были видны порезы.

— Вы сестру убили? — на всякий случай решила проверить я догадку.

— Пришлось. Она стала бесполезной, — теперь понятно, что у него с голосом. Он просто не хотел отвечать. Но «Болтливый язык» уже был уже в крови. Вон я сколько новых способов изобрела его применения. А то все силой да силой.

Правда, имелся существенный недостаток. Мне просто надо было заткнуть рот. А с прикованными руками и ногами, я даже пня отвесить ему не могла.

Первым делом проверила наличие магии. Похоже, кто-то хорошо подготовился. Оковы гасили все.

— А как же вы без нее хотите провернуть отъем божественной силы? — спросил Лауфман.

— Я тоже ученый! — Жрец гордо вздернул подбородок. — Не глупее этой недоразвитой Маки!

— Уверены? — хохотнула я.

— Да. Я велик, — непоколебимо ответил светлый, и я поняла, что дела наши скорбные весьма плохи.

Повернула голову и спросила у висящих:

— А у Мака случайно отклонения в развитие были?

Друзья детства снова переглянулись.

— Точно! — Вариус задорно звякнул цепями. — Он на месте долго сидеть не мог, постоянно вскакивал и начинал кругами ходить по комнате. И карандаш держал в кулаке.

— Занятно, — вздохнула я. Спину уже начало ломить от холодного камня. — Эй, вы, типа светлый Жрец, что простынку подстелить нельзя было? Ревматизм в двадцать два года не та болезнь, которой можно хвастаться. — Меня величественно проигнорировали, продолжая с интересом пялиться темноту. — А у вас какое отклонение, Мик?

— Раздвоение личности, — равнодушно бросил старик.

Я бы развела руками, но малость неудобно. Почему из всех Жрецов на моем пути попался самый неадекватный?! И почему в личном деле никаких записей нет на эту тему?!

Животрепещущий вопрос я и задала блаженному.

— А кто в курсе-то? Или ты думаешь, мы об этом на каждом углу кричим?

Выберусь, надо будет с отцом серьезный разговор держать. Накопилось тем для беседы с молниями и проклятиями.

— Вы меня в жертву приносить собрались? — я подергала оковы.

Лауфман зло усмехнулся:

— Да нет, Лия. Просто на стене крюки слишком высоко вбиты. Вот наш служитель добра и определил тебя полежать.

— Негуманно заставлять девушку болтаться, как белье на веревке, — строгим голосом проговорил Жрец.

Дружный хохот пленников сотряс помещение. Нашел, право слово, с кем рассуждать о человечности и ценности жизни.

— А на простыночку гуманности не хватило?

— Так ее стирать потом надо будет, — рачительно отозвался Жрец.

— А давайте поговорим, — предложил Дар.