Не грози некроманту, попивая сок в Светлой Обители
Шрифт:
— Давайте, — легко согласился Жрец. — Все равно я вас убью. А так хоть с кем-то поделюсь своей гениальностью.
— Это вы сестру подбили стянуть силы у Света побольше? — я бросила ревнивый взгляд на оборотня. Мое зелье и допрос мой.
— Я с этой дурой всегда возился, — резким голосом начал рассказывать Жрец о своих всю жизнь лелеяных обидах. — Мак темный. Его изначально от нас отделили. А мне заботиться о сестренке. А она еще и Врата. Убогая! Только общение со Светом никакого интереса у нее вызывало. Это я ее надоумил заняться наукой. Я! А она отказалась, когда я попросил, чтобы капли
— И брата вы убили? — отвлекла я от мстительных планов Жреца.
— Брат… Влияния на него как на Маки я не имел, — светлый заложил руки за спину и прошелся вдоль алтаря. — Вы темные вообще стараетесь держаться стороной. Думаете, что самые умный и хитрые. А на деле Мак мертв, а ты лежишь на алтаре, девочка. Где ваш гениальный ум? Один умер от элементарного инфаркта, а ты — от ножа. Я все думал: почему он не сдал нас тем же Главным Жрецам? Ведь имея на руках тетрадь, можно было обвинить сестру, но он оказался слишком привязан к нам. Все надеялся, что одумаемся. Смешно, право слово.
— Мда, блаженный, с чувством юмора у вас беда, — я поерзала на холодном камне. — Но в кое-чем я согласна с вами. Надо было Маку сдать всю вашу контору. Стольких смертей удалось бы избежать.
— А я не виноват, что Врата оказались не Вратами, — развел руками Жрец. — Надеялся, Свет явится за своими игрушками. И тогда бы я упросил его сделать Вратами меня! Я заслуживаю! Я несу добро и любовь!
— Вы несете откровенный бред, — влез Лауфман. — Вы свои проповеди со стороны хоть раз слушали? Темные — зло. Самое большое зло, которое я встретил в жизни, находится в этой комнате и носит белую сутану. Даже вурдалака бледнеют на вашем фоне — они просто хотят есть и все.
— А ты вообще молчи, — отмахнулся от парня Жрец. — Твой мозг отравлен Тьмой.
— Странно, — подмигнула напарнику, — а я думала, это ты отрава всей моей жизни. А оказывается у нас здоровая конкуренция за почетное звание.
— О чем ты? — округлил глаза Ашер. — Я так, еще учусь пока. Заслуженная корона у тебя.
— Эх, любовь, — умилительно вздохнул Вариус.
— Романтика, — протянул Дар.
— Вы издеваетесь?! — взвился светлый Жрец.
— А что заметно? — ехидно спросила я. — И чем же вам так темные не угодили?
— Вы заносчивые. — Ага, это я хожу всем в нос святостью тыкаю. — Злые. — Простыночку-то зажал. — Не цените человеческую жизнь. — Тут и комментировать нечего. — Бессовестные и порочные. — Дядя, ты темных с демонами не перепутал? — У вас нет авторитетов! — Ну да, ну да. Я до сих пор при имени куратора вздрагиваю.
— Я так понимаю, брат вас сильно обидел? Но зачем на всех-то срываться?
— Да племя ваше бесполезное! — по лицу блаженного прошла судорога. И новым более властным голосом он произнес: — Получу божественную силу и докажу, что вы
— Войну развязать хотите? — я понимающе усмехнулась. — А пафоса-то было…
— Тебе не понять скорбным умом мою задумку! — в глазах Жреца вспыхнул фанатичный огонь.
— Лия, — тихо позвал меня Лауфман, намекая ослабить напор. Наивный в сущности человек, кому он взывает об осторожности.
У меня есть план. Целых два. Но оба с неприятными моментами для моей скромной темной персоны. В общем, светлый Жрец протыкает ножичком мое тельце. Некроманты умирают не сразу, даже при ударе в сердце. На грани жизни и смерти я успею смотаться к Тьме и нажаловаться. Думаю, тема с отъемом силы весьма заинтересует ее. Или же я встану личем. Сама себя подниму. Пока блаженный будет переваривать полученный результат, освобожу Лауфмана и отряд недошпионов. Но в этом случае человеком мне уже не быть.
Собственно, оба варианта звучат паршиво. Но выбирать не приходиться. Как любой некромант, плотно работающий со смертью — я не боюсь. Но и не рвусь туда. Не зря говорил наш преподаватель по «Философии загробной жизни»: в посмертии покой понятие относительное, студентов слишком много. Так что хотелось бы избежать крайних мер.
И о чем в принципе думал блаженный, когда решил бодаться не с нами, а с нашими родителями? Мама Феликтон разнесет, но доберется до правды. Только быстрее всего ее мадам Лауфман обгонит.
И пока я медитировала, в комнате разгорелся спор.
— А как же толерантность? — возмущался Ашер.
Светлый Жрец тяжело вздохнул:
— Вот придумали слово и носитесь с ним, будто прикрываете дыры в сите. А есть ли она по сути? Темные презирают всех. Мы пытаемся спасти человеческие души. А люди сами? Вроде и Свет наш бог, но когда припрет несутся поклоняться Тьме.
— Но будем честны, — влез в рассуждения о возвышенном Вариус, — есть проблемы, которые не подвластны светлым магам.
— Я это исправлю, — величественно пообещал Жрец.
— Хорошо, — я вернула внимание блаженного себе, — с великой миссией все ясно. А зачем же оборотней убивать? Это же конфликт с целым прайдом за хребтом Несгибаемых.
— А что поделаешь, если люди стали почему-то заканчиваться! И так проблема заполучить новые имена будущих Врат. Потом организуй похищение. Возись с ними. А в результате все напрасно. Жалко русалку не смог захватить. И в этом ты виновата!
Я полюбовалась сменой цвета лица блаженного. Нормальный пожилой человек уже бы держался за сердце и хрипел, а у этого здоровья на троих хватит.
Вдруг Жрец замер, прислушиваясь. Опять смена маски и перед нами старый добрый блаженный.
— Ой, ко мне пришли люди. Хотят очистить свою душу. Не скучайте, я скоро вернусь.
Я посмотрела в след чуть сгорбленной фигуры, исчезающей в темноте коридора, и фыркнула:
— С таким чувством юмора не стать ему Вратами. Надо будет подбросить блаженному пару сборников неприличных историй, что ли.
— Лия, — позвал меня Лауфман, — а напомни-ка, почему тебе нельзя выдать ремня?
— Прямо все варианты? — я невинно похлопала глазами. — Давай остановимся на том, что тебе после этого точно будет больно, и ты меня любишь. Выбирай, какой вариант больше нравится.