Не грусти, Мари!
Шрифт:
– «Воздушный бой», – объявила я, чувствуя, что меня начинает подташнивать от волнения, – Владимир Высоцкий.
Зал зачем-то захлопал, я растерялась и в панике оглянулась на гитариста. Витька кивнул головой: спокойно, все под контролем. Мне вдруг захотелось убежать обратно за кулисы, слишком невероятно все это было: я и сцена, да еще с микрофоном. А потом я сказала себе: Маха, давай. Ты же всегда хотела выступить, так вот тебе шанс, зря, что ли, репетировала? Витька заиграл вступление.
Не знаю, хорошо ли я пела или нет, но слушали внимательно и аплодировали, как и всем остальным. Мама с Изольдой и Алиской хлопали громче всех, поэтому к «Балладе о любви» я приступила уже более уверенно. А на третьей песне случился конфуз – прямо на середине вырубился микрофон. То ли я наступила на провод, то ли еще что-то. Я не сразу поняла, что случилось, когда вдруг перестала себя слышать. Первая мысль была: ну
И допели: мой голос звенел и разносился по всему залу, а я боялась, что не выдержат связки. Выдержали. А у Витьки на последнем аккорде лопнула струна. Наверное, он тоже волновался.
Откланявшись, я рухнула на стул за кулисами. Ноги отказывались держать, ладони противно вспотели. Заглянул ведущий, улыбнулся:
– Ребята, вас не хотят отпускать. Спойте еще что-нибудь.
– Спели бы, – ответил Витька, – да струна лопнула, все.
Ай, да мы!
– Спасибо, Вить, – сказала я.
– Ты здорово спела, Маш. Тебе спасибо!
Изка бросилась мне на шею, крепко обняла. Я заметила, что у нее глаза «на мокром месте» и спросила:
– Ты чего? Плакала, что ли?
– Да это песня твоя, – махнула рукой Изка, – про любовь. Мах, а у нас когда-нибудь будет так?
– Откуда ж я знаю? Сказано же: «много будет странствий и скитаний». У тебя точно будет, Из.
Как выяснилось, спектакль нашего театра занял третье место на фестивале, уступив МГУшному «Мастер и Маргарита», и ярославскому какому-то про войну, а вот Изке дали приз зрительских симпатий (Алиска сказала, что «Маргарита» чуть не лопнула от зависти). О большом успехе написали в институтской газете, поместив там огромную фотографию моей подруги. Мне очень хотелось всей душой радоваться за Изку, но всей душой не получалось, только частично.
В театральный кружок я больше не пошла, хотя Инесса предлагала. Не то чтобы я такая гордая, просто не хотелось, а вот Изка стала настоящей «примой» нашего местного масштаба, играла главные роли во всех спектаклях. У нее здорово получалось, особенно если героиня была не девочка-припевочка, а с характером, вроде Антигоны, Кармен, Настасьи Филипповны, Брунгильды. Оказалось, что на моей подруге смотрится и средневековый королевский наряд, и пестрые лохмотья испанской цыганки, и античный хитон, и даже советская военная форма. Мы стали реже видеться из-за бесконечных Изкиных репетиций, я скучала по ней. С Алиской было хорошо общаться, но поговорить по душам мы не могли.
Глава 3
В моей жизни наступили крутые перемены: папу перевели в Ярославскую область, насовсем, дали там жилье, а эту квартиру нам надо было освободить, правда, почему-то через полгода. Мы приехали в Подмосковье, когда мне было четыре, а родилась я в Иркутске, и мама моя оттуда родом, а вот отец из Переславля, так что сейчас он, можно сказать, возвращается на родину. Мама с бабушкой очень волновались, суетились. Было решено, что я доучусь первый курс здесь, точно, тем более что еще полгода можно жить в нашей квартире, а потом будет видно. Либо останусь и буду снимать жилье, либо можно будет устроить перевод в другой ВУЗ. С одной стороны, мне очень не хотелось расставаться с родителями, а с другой – манила свобода и самостоятельность. Шутка ли, восемнадцати нет, а буду жить одна, сама себе хозяйка. Хотя, признаться честно, никто мою свободу и не ограничивал, я не стремилась гулять до полуночи и оставаться ночевать у подруг, посещать вечеринки и тусовки…из-за чего там еще не находят взаимопонимания родители с подросшими чадами? Буду скучать, конечно, но, опять же, мои не за границу ведь уезжают, можно ездить на каникулы и праздники, даже на выходные иногда.
Так что Новый год прошел как-то скомкано. Изольда праздновала на квартире у Пра с кучей приятелей, меня тоже приглашали, причем настойчиво, но я хотела остаться с родителями, они через две недели уедут, да и бабушка очень бы расстроилась, я точно знаю, хоть она и не подает виду. Кремень у меня бабушка, что называется, старой закалки. А я не такая. Когда мне грустно, могу и пореветь, а грустно мне частенько бывает.
В конце января все мои уехали в Переславль-Залесский, отец будет работать там в местном военкомате, я осталась одна. Девчонки помогли прибраться в квартире, после того, как съезжают, всегда остается мусор. Изольда сказала: «А перебирайся ко мне, Мах, места хватит, что ты тут одна будешь делать? Тетя Зоя не против, мы тебе комнату выделим, а хочешь, со мной поживи. Давай, Мах! Весело будет». Я решила подумать, в конце концов, было еще полгода.
В итоге я соглашусь,
– Приходи, – сказала Пра, услышав мой убитый голос. – И не говори, что поздно, это фигня.
По-моему, ей самой было не очень весело.
А я только того и ожидала. Пра жила через два квартала, не так уж далеко. Я вновь накинула куртку и выскочила за дверь. Не люблю март. Какое-то порубежное время: еще не весна, но уже не зима, то пригреет солнышко, то с неба сыплется ледяная крошка, вот как сейчас. Холодный ветер пробирает до костей, что ни надевай. Голые деревья с повисшими на ветках каплями выглядели ужасно тоскливо. А вот местами обледеневший асфальт был красивым: посверкивал под луной, будто в него вкраплены полудрагоценные камни. Нагнув голову, я зашагала к Пра. Она жила в угловой однушке на девятом этаже нового дома. Удивительно, это жилье очень шло ей, если можно так выразиться. Да, именно в том смысле, в каком шли высокие шнурованные «Предаторы» или «Ньюроки» и эти ее невероятные платья, которые Пра зачастую шила сама, и здорово шила. Изка говорила, Пра по образованию модельер-конструктор. Сейчас она работала барменом в Москве, сутки через трое. И тусовалась в основном в Москве, вместе с Андреем. Ей я тоже завидовала. Неужели мне только это и осталось в этой жизни – завидовать другим, потому что у меня самой ничего интересного не происходит? Учеба и дом, а теперь еще и родители далеко. Может, найти какое-нибудь хобби? Или найти работу? А что, все студенты подрабатывают, да и деньги не помешают, куплю ролики, например. Мое живое воображение тут же нарисовало картинку: вот я, в коротких шортиках и облегающем топике, волосы свободно полощутся по ветру, еду по проспекту, а навстречу – Он. Ха, кадр из рекламного ролика, чушь какая. Чтобы надеть короткие шортики с облегающим топом и не пугать прохожих своим видом, мне надо похудеть килограмм на десять. Нет, я не то чтобы толстуха, я скорее из тех, кого называют крепко сложенными, иногда атлетичными. Это потому, что у меня широкая кость, плечи и таз. Я двигаюсь: играю в баскетбол, много хожу пешком. Но шестьдесят шесть кило при росте сто шестьдесят пять – это много, худенькой модельной красоткой мне никогда не стать. А вот Изке повезло с фигурой, да и с ростом тоже: подруга выше меня на полголовы. Пра тоже высокая и стройная, даже худощавая. Да почти все девчонки такие. Кроме меня. Ненавижу себя жалеть. Надо в самом деле найти работу, чтобы лишнего времени не было.
Пра открыла сразу, видимо, услышала, как подъехал лифт, я вошла, укоряя себя за то, что не догадалась принести хотя бы вафельный тортик, чаю бы попили.
– Замерзла? – спросила Пра.
– Так, – неопределенно пожала плечами я.
– Хочешь выпить?
– Чего? – я опешила.
– У меня есть мартини, красное вино. Могу предложить еще ром с колой. Или с яблочным соком.
Забавно, я никогда не пила в гостях у своих подруг. То есть, я вообще пила только на семейных праздниках вроде Нового года (пара бокалов шампанского) и дней рождения (бокал белого полусладкого). Но мне вдруг захотелось рома с колой.