Не грусти, Мари!
Шрифт:
– Оставайся ночевать, – сказала Пра неожиданно, словно подслушав мои мысли.
– Мне как-то грустно сегодня.
А я всегда все держу в себе. Мне тоже бывает грустно, да что уж там, мне почти всегда грустно, и я не могу быть одна. Совсем не могу. Только я ни с кем это не обсуждала, даже с мамой. Она скажет: не надо носить ботинки и штаны, одевайся женственней. Блин, как будто юбочками-кофточками-заколочками можно решить все проблемы. Хотя…Изка же сумела измениться, сменив имидж. Ладно, я спрошу у Пра. Вот только выпью для храбрости.
Ром с
– Это кто? – спрашиваю.
– Бланш Дюбуа. В смысле, Вивьен Ли, кадр из фильма «Трамвай «Желание».
– Ничего себе, никогда бы не подумала.
Пра кивнула.
– Да, она здесь не очень похожа на Скарлетт, больше на Анну Каренину. Смотрела?
Я не смотрела. Я даже не знала, что Вивьен Ли сыграла Анну Каренину. Мне не нравится само произведение, я и русский фильм не досмотрела до конца.
– Тебе они нравятся? Вивьен и Мерилин?
– В целом, да. Они были не такими, какими казались…сложно объяснить.
Я с интересом разглядывала свой опустевший стакан. Когда я успела все выпить? Пра открыла шкаф, вынула бутылку темного рома, налила еще, добавила колы.
– За здоровье? – робко спросила я. Понятия не имею, что надо говорить в таких случаях.
– На «Титанике» все были здоровы, – прищурилась Пра. – И деньги у них были, все было. Только вот не хватило удачи. Давай за удачу! Она всегда нужна.
– Давай!
Ром придал мне храбрости.
– Пра, я давно хотела тебя спросить…
– Ну? – она внимательно взглянула на меня.
– Как у Изки получилось так измениться за одно лето? Ладно, имидж, я понимаю. Но поведение, манера держать себя, все такое. Это ты так сделала?
– Шутишь? – Пра засмеялась, но, как мне показалось, немножко нервно. – Это она сама. Нет, я тоже поучаствовала, но, в общем, так сложилось. Понимаешь, я просто показала Изольде, какой она может быть, ну, переодела, да. Я рассказала своей компании, какая она. Точнее, какой ее следует воспринимать. Я сказала что-то вроде: «Офигенная девчонка, за ней парни толпами бегают, такая интересная, все знает, все умеет». Так к ней и отнеслись. А она поверила, что и в самом деле такая: интересная, нестандартная, красивая, привлекательная. Опять же, как я понимаю, в школе Изольду звали Леной. Заново привыкнув к собственному необычному имени, Изольда будто сказала всем: «Ленки-зануды-серой мышки» больше не будет, встречайте Изольду, Принцессу-Изо-Льда».
– Ты тоже знаешь?
– Да кто не знает? – Пра пожала плечами. – У нас ее так и
– А я даже не встречаюсь ни с кем, – неожиданно выдала я. Блин, это я уже напилась или что?
– Почему? – спросила Пра. Она не стала удивленно вскидывать брови и говорить «Ах, бедняжка».
– Не знаю, Пра. Не складывается. Может, я проклята? Типа, венец безбрачия?
Точно напилась, такую чушь несу. Вот и второй стакан пуст.
– Глупости, – отрезала Пра. – Скажешь тоже. Может, просто время еще не пришло? А потом…ты слишком серьезная, Мари.
Да, Пра зовет меня Мари, как Сан Саныч наш. Я не стала спрашивать, почему. Мне приятно. Мне вообще нравится Пра. Хочется узнать о ней побольше.
– Изольда, та полегче, позвончее, – принялась объяснять моя собеседница. Сразу видно, много читает, а не в Инете торчит. Из моей группы никто бы не сказал «позвончее» о человеке. – Много улыбается, шутит, кокетничает. И так у нее органично это выходит. Наверное, врожденное, Маш. И в то же время Изка – не пустышка, она глубокая, умная, развитая, понимаешь? Это сочетание не оставляет равнодушным. У нас же как думают: если умная, то либо стерва, либо «синий чулок», если красивая – то набитая дура. А Изольда еще и неформалка, причем со своим стилем, где-то готичная, где-то роковая, где-то «лолита». А ты потяжелее, Мари. Как БТР.
Ничего себе! БТРом меня еще никто не называл.
– Что, прям все пять тонн? – язвительно говорю я.
– Не обижайся, – Пра поднимает бровь, – ты спросила, я ответила.
Да что ты, какие обиды. Ну и пусть БТР, зато по любой трассе проеду. Да и вообще глупости это все.
– У меня тоже плохо, – неожиданно говорит Пра. – С Андреем.
– А что с ним?
– Не могу понять, он как-то отдаляется. Меньше внимания мне уделяет, как-то так. А может, просто нервничает, ему по весне в армию.
– Пойдет?
– Пойдет, он сам хочет. Говорит, мужчина должен отслужить. И я с ним согласна.
– А ты? – спрашиваю.
– А я буду ждать его. Как раньше ждали из военных походов, – Пра улыбается. – Да нет, все нормально на самом деле, это я что-то не то сказала. И ты, Мари, не грусти и не завидуй Изке. Каждому свое.
– Это было написано на воротах Освенцима, – бурчу я.
– Это было написано в Библии. Еще раньше, – поправляют меня, – а еще, Мари, надо верить в себя. Рома?
– А ты веришь? – я подставляю стакан, сама доливаю колы.
– Когда как, – Пра смотрит на меня через бутылку, – бывает, верю, бывает, нет. Наверное, все же верю.
– Можно еще спросить?
– Ну?
– А почему ты работаешь барменом? У тебя же другая профессия.
– Так я работала по профессии, – разводит руками Пра. С девяти до шести в салоне «Уют». Шила и кроила шторы, гардины, портьеры, будь они неладны. Скучно, Маш. Да и времени ни на что не хватало, а теперь у меня его завались. Могу с Мотором тусить, могу съездить куда-нибудь…